В доспехах и с оружием
Шрифт:
«Да. Впрочем, нет. Возможно.»
«Хорошо.» — Зорго прицелился. «Это.» — он сказал истинную правду. — «не будет болеть ни капельки.»
Это был не просто кулинарный магазин. Это был центр общества гномов и место их встречи. Шум голосов прекратился, когда вошла Любимица, согнувшись почти вдвое, но вновь возобновился с большей громкостью — раздалось несколько смешков — когда за ней последовал Морковка. Он приветливо помахал другим покупателям.
Затем он аккуратно отодвинул в сторону два стула. Сидеть можно было только на полу.
«Очень …прекрасно.» — сказала Любимица. — «Этнически.»
«Я прихожу сюда очень часто.» — сказал Морковка. —
«Здесь это легко сделать.» — сказала Любимица и засмеялась.
«Простите?»
«Ну, я полагаю, что земля здесь …слишком …близко.»
С каждым произнесенным словом она ощущала возрастающее противостояние. Шум опять внезапно стих.
«Э-э.» — сказал Морковка, уставившись на нее неподвижным взглядом. — «Как бы вам это пояснить? Люди говорят на языке гномов…но слушают они на человеческом.»
Морковка улыбнулся, а затем кивнул повару за стойкой и громко прочистил глотку.
«Простите.»
«Полагаю, что могли бы освежить глотку где-нибудь в другом…» — начала Любимица.
«Я заказал завтрак.» — сказал Морковка.
«Вы знаете меню наизусть?»
«Ну да. Впрочем оно написано на стене.»
Любимица повернулась и вновь посмотрела на то, что она ранее приняла за случайные царапины.
«Это Оддам.» — пояснил Морковка. — «Древнее и поэтическое руническое письмо, чье происхождение теряется в тумане времени, но думается, что оно было изобретено еще до Богов.»
«Господи! И что там говорится?»
В этот раз Морковка откашлялся по-настоящему.
"Соус, яйцо, бобы и крыса 12 пенни ;
Соус, крыса и жареный хлеб 10 пенни ;
Крыса со сливочным сыром 9 пенни ;
Крыса и бобы 8 пенни ;
Крыса и кетчуп 7 пенни ;
Крыса 4 пенни ."
"Почему кетчуп стоит почти столько же, сколько и крыса? " — спросила Любимица.
"А вы пробовали крысу без кетчупа? " — сказал Морковка. — «В любом случае, я заказал вам хлеб гномов. Вы когда-нибудь ели хлеб гномов?»
«Нет.»
"Каждый должен попробовать его хоть один раз. " — сказал Морковка. Он обдумал сказанное и добавил. — "Большинство людей это уже сделали. " <Крыса и сливочный сыр — не единственные знаменитые блюда Мира Диска, доступные в космополитическом Анк-Морпорке. Согласно изданию Гильдии Торговцев «Добро пожаловать в Анк-Морпорк, Город Тысячи Неожиданностей.» — «… всегда в продаже в его хорошо оснащенных торговых центрах — Пирог Трущоб, Джем Дьяволов, Фальшивая Пикша, Огорченный Пудинг, Запеченные Клецки <Не путайте с Шотландскими Запеченными Клецками, которые являются разновидностью пудинга на бараньем сале, с наполнителем из фруктов. Версия Анк-Морпорка тает на языке как наилучшая меренга, а в желудке как бетонный сшибающий с ног шар.> и незабываемый Сандвич с Ножками, сделанный из наилучших свиных ножек. Не стоит и говорить, чтобы Ощутить Истинный Вкус Анк-Морпорка — Попробуйте Сандвич с Ножками.»> Через три с половиной минуты после подъема капитан Сэмюэль Бодряк, Ночной Дозор, прополз последние несколько ступенек лестницы на крышу оперного театра, набрал воздуху и бросился allegro ma non troppo.
Затем он перегнулся через стену, держа перед собой самострел и неуверенно им размахивая.
На крыше никого не было. Там были только следы, ведущие прочь, высыхающие в лучах утреннего солнца. Было уже слишком жарко, чтобы шевелиться.
Когда он чуть отдышался, то принялся шарить среди дымоходов и застекленных крыш. Но там были десятки путей, ведущих вниз, и тысячи
Катапульта …нет …
Ну что ж. По крайней мере есть свидетели.
Он подошел к краю крыши и выглянул.
«Эй, там.» — сказал он и моргнул. Вниз было шесть этажей, и не было сил смотреть из-за совсем недавно пустого желудка.
"Э …не могли бы вы сюда подняться, пожалуйста? " сказал он. "
Может вы."
Бодряк сделал шаг назад. На камне виднелась царапина, и горгона, кропотливо свесившаяся над карнизом, двигалась рывками как дешевая анимация.
Он мало знал о горгонах. Морковка однажды что-то рассказывал, как изумительна эта городская разновидность троллей, которая развилась из симбиотических взаимоотношений с водосточными канавами, и он восхищался способом, которым те, как воронки, собирали стекающую воду в свои глаза и извергали сквозь тонкое сито своих ртов. Возможно они были самыми странными созданиями в Мире Диска. <Наверно Бодряк мало путешествовал, разве что на ногах, и мало знал об Уланском Самоубийственном Дрозде или Теневой Лемме, существовавшей только в двух измерениях и поедавшей математиков, или квантовой метеорологической бабочке. Но возможно самым странным и самым печальным созданием в Мире Диска был слон-отшельник. Это создание, лишенное толстой шкуры своих ближайших родственников, живет в хижинах, двигая и строя пристройки, как только увеличивается в своих размерах. Он немного известен путешественникам на равнинах Как-в-былые-дни страны, когда ты просыпаешься утром посреди деревни, которой еще вчера не было.> Вы не найдете много птиц, гнездящихся на домах, захваченных горгонами, и даже летучие мыши стремились их облетать.
«Как вас зовут, приятель?»
«…арниз-…оматривающий…одвей.»
Губы Бодряка двигались по мере того, как он мысленно вставлял все те звуки, недоступные созданию, чей рот постоянно разинут. Карниз-Осматривающий —Бродвей. Самоидентификация горгоны была самым тесным образом связана с ее нормальным местоположением, как у миноги.
«Прекрасно, Карниз.» — сказал он. — «ты знаешь, кто я?»
«Ох.» — угрюмо ответила горгона.
Она сидит здесь в любую погоду, процеживая мошек через свои глаза, — подумал он. Подобные люди не имеют переполненной адресной книги. Даже морские улитки оставляют больше.
«Я — капитан Бодряк из Дозора.»
Горгона прикрыла свои огромные глаза.
«Вы …аботаете …истером …орковкой!»
Бодряк разгадал и это предложение и моргнул.
«Вы знаете капрала Морковку?»
«О, да-а. Каж …дый …нает …орковку.»
Бодряк фыркнул. Я вырос здесь, — подумал он, но когда я иду по улице, то все спрашивают, — "Кто этот угрюмый парень? " Морковка пробыл здесь несколько месяцев и каждый его знает, и он знает каждого. Он нравится каждому. Я должен бы испытывать из-за этого досаду, если бы только он не был таким симпатичным.
«Вы живете здесь наверху.» — сказал Бодряк, заинтересованный несравненно более насущной проблемой, занимавшей его голову. — «как вы узнали об …орковке… Морковке?»
«Он ходит здесь иногда…»
«Часто?»
«Да-а.»
«Кто-нибудь поднимался сюда? Сегодня?»
«Да-а.»
«Ты видела, кто это был?»
«Ох. Он пришел и принес с собой. Взрыв и запах фейерверка. Я видела, как он убегал по улице…лоферна.»
Улица Олоферна, — перевел Бодряк. Кем бы он ни был, но сейчас он был далеко отсюда.