В духе времени
Шрифт:
— Это уже в Москве, — тихо сказал Федор Николаевич. — Мы должны были отправить туда животных чартерным рейсом. На профилактику. Да вот сорвалось со смертью-то Троянова. Поостереглись.
— И так получилось, что груз ценой от двухсот тысяч долларов оказался бесхозным, — сказала я.
— Да. Мне кажется, что и Пифагора похитили по той причине: думали — капсула у него в желудке, — сказал Чернов. — Мне в ту ночь что-то в водку подмешали…
Как ни серьезен был предмет разговора, я не удержала ироничной улыбки.
— Я
— Ты так думаешь, Егор? — тихо спросил Федор Николаевич.
— А что тут думать? Точно. По наводке делали. Беднягу Пифагора, наверное, уже по полосам, что у него на шкуре, распустили. Козлы!
Чернов врезал кулаком по столу так, что тот подпрыгнул и задребезжала стоявшая на нем посуда.
— Не пузырьтесь так, любезный, — сухо сказала я, — все-таки вы имеете самое прямое отношение ко всей этой грязной истории. И тигров использовали, и вообще были совершенно в теме.
— А ты, умница, что на моем месте делала бы? — сверкнул глазами Чернов. — Да лучше мы с Федор Николаичем, чем какой-нибудь Павлов. Он бы по-быстрому тигров угробил. А я зверей в щадящем режиме… в общем…
— Да я все прекрасно понимаю! В щадящем. Конечно же, в щадящем. Значит, Чернов, ты собирался… гм… извлечь груз и избавиться от него?
— Да.
— С этим и влез сюда, чтобы взять нужный препарат? Тебя должен был ждать Федор Николаевич, но он по рассеянности хватил соку не из того стакана и храпел как заведенный. Понятно. Но вот только стоит ли избавляться от груза? Выход ли это? Если в Москве ждут, то какой смысл выбрасывать псу под хвост двести тысяч долларов?
— Мне не нужны такие деньги, — резко и гнусаво сказал Федор Николаевич. — Грязные деньги…
— Да уж куда грязнее, если едут у тигра в брюхе, — сказал Чернов с мрачной иронией.
— Во-первых, как говорил император Веспасиан, деньги не пахнут. А во-вторых, мое мнение такое: стоит довезти груз до конечного пункта, — сказала я.
— Только как? — мрачно буркнул директор Нуньес-Гарсиа. — Я не хочу, чтобы тигр подох. Ведь он может держать в себе эту гадость максимум трое суток. Его подготовили для перелета на самолете, а тут… форсмажор.
— Это уж вам виднее, как, — сказала я. — Только вы не боитесь, что в случае, если вы избавитесь от груза, получатели выставят вас именно на эту сумму?
— То есть… — пролепетал Федор Николаевич, — мы окажемся должны… двести тысяч баксов?
— Или больше, — произнесла я. — Ведь вы сами говорили, что стоимость груза только стартует от двухсот тысяч. А в Москве — кто знает! — цена может зашкалить вдвое против этой цифры и даже дойти аж до полумиллиона.
— Полмиллиона! — простонал директор. — Господи, да за такие деньги
— Запросто, — зло отозвалась я. — А теперь еще один вопрос. Вы говорили, что раньше поставки шли из среднеазиатских стран, а теперь появился свой, тарасовский источник. Человек, синтезирующий пресловутый новый препарат, — кто он?
— Я не знаю, — сказал Федор Николаевич. — Никогда не видел, как зовут — представления не имею. Они называли его все время то очкариком, то интеллигентом. Презрительно так называли.
— Да и тебя, Федор Николаич, можно так назвать, — буркнул Чернов. — Я слышал, как, значит, Павлов тебя как-то наподобие называл. Тоже так, презрительно, в общем.
— То есть личность очкарика вам неизвестна, — подвела я итог. — Все ясно. Ладно, Федор Николаевич, по-моему, мы немножко прояснили ситуацию. Хотя, конечно, утешительного мало… Спокойной ночи, господа циркачи.
— В спокойную ночь с трудом верится, — сказал Чернов и, тяжело, по-медвежьи ступая — а как бесшумно он двигался до того! — вышел из нашего номера.
На следующий день ко мне подошел Чернов и негромко произнес:
— Я вынул капсулу. Зверь ведь не сейф, он не может быть все время на запоре.
— Я так понимаю, что в данном случае слово «запор» следует понимать в медицинском аспекте, — сказала я сухо. — И куда же вы дели капсулу?
— Припрятал. Взглянешь?
— Если покажешь, Егор Егорыч, — привычно уже переходя на «ты», отозвалась я. — Посмотреть, конечно, стоит. А капсула прочно закупорена?
— Когда Павлов давал мне инструкции по обращению с ней, это еще около года назад, то говорил, что ни в коем случае нельзя допускать попадания в капсулу влаги. Дескать, при контакте с водой можно ожидать ба-альших неприятностей.
— Препарат переводится в боевое состояние? — саркастически усмехнулась я. — Все понятно. Егор Егорыч, я думаю, что груз этот все-таки следует довезти до Москвы и отдать кому следует. Потому что если они часть денег заплатили вперед, то уже и в этом случае вам не расплатиться. Троянов уже убит, Павлов и Кабаргин тоже в живых не числятся, так что крайним окажется директор. Да и ты с ним вместе. Кстати, кому, кроме тебя, Павлова и Федора Николаевича, было известно, как используются животные?
Чернов шмыгнул носом и ответил:
— Я не знаю, что тебе на это ответит директор, может, он чего и другое скажет, но только я тебе скажу так — никому. Знали только Павлов, я и Федор Николаич. А что? Больше никого в дело они не пускали. Павлов… это самое… координировал, Николаич покрывал и кроил графики гастролей, а я выполнял всю практическую часть. Сама понимаешь, о чем я.
— Да уж конечно, понимаю. Что ж тут непонятного, — буркнула я. — Ну что же, пойдем взглянем на эту твою капсулу.