В дурном обществе
Шрифт:
Мне не хотелось торчать на лестнице еще четверть часа, дожидаясь приезда бравых пожарных. Я сказала Лорен, что она может оставаться, если хочет, а я поднимаюсь наверх.
— Я не останусь тут одна, — возмутилась она и тут же оттолкнула меня с дороги и ловко, как индийский факир по канату, полезла наверх.
На верхних перекладинах ее заботливо подхватили полицейские и помогли перелезть через парапет.
Потом все исчезли и унесли с собой фонарики, а меня оставили одну — в темноте, на шаткой лестнице.
— Эй! — крикнула я. — А я как
Вернулся Парри. Он передал фонарь констеблю в форме, который, пока я ползла наверх, светил мне, слепя глаза. Когда я добралась до верхней перекладины, Парри схватил меня за запястья и бесцеремонно вытянул на крышу.
— Вы упустили Мерва! — задыхаясь, воскликнула я, как только ноги мои коснулись плоской крыши. — Он убежал вон там, скрылся между теми домами! — Я показала на щель, в которой скрылся Мерв, теперь едва заметную в полумраке.
Парри выругался, оставил меня и побежал к своим подчиненным, на ходу выкрикивая приказы. У меня началась реакция. Ноги задрожали, меня замутило. Я села, прислонившись спиной к парапету, и положила голову на согнутые колени.
Через несколько минут рядом загремели тяжелые шаги.
— Что с вами, Фран? Надеюсь, вас не вырвет?
Я задрала голову и увидела склоненное надо мной лицо Парри. Мне удалось слабо проговорить:
— Нет, не вырвет… Как вы ухитрились упустить его?
— Должно быть, он спрятался в подвале, за трубами. А потом незаметно выбрался на улицу. Но не волнуйтесь, мы обязательно его возьмем! — Он сел рядом со мной на корточки и продолжал: — Кстати, ваш дружок-шотландец позвонил нам — ну, тот, художник. Сказал, что, по его мнению, вас похитили.
— Так и есть, меня в самом деле похитили, — ответила я. — Связали, замотали голову, привезли сюда и заперли в комнате…
— Ну, сейчас-то вы в порядке, — перебил меня Парри. — Похоже, они вас не обидели… Даже одежду оставили.
Не в первый раз логика Парри ускользала от моего понимания. Более того, его слова были крайне оскорбительными, но, по крайней мере, излечили меня от временной слабости.
— Одежду? — рявкнула я. — При чем здесь одежда?!
— Ваш Роберт Бернс сообщил, что нашел на полу ваш костюм. Он решил, что вас похитили в одних трусах. — Парри ухмыльнулся. — Ну ничего, может, в следующий раз повезет, да?
— Да замолчите вы! — простонала я. — Мне и без вас плохо!
Парри посерьезнел:
— Да… Вас что, били по лицу?
А я и забыла о следах крови!
— Ударилась о дверь, — объяснила я, — когда вылезала через фрамугу.
— Это на вас похоже, — кивнул Парри. — Вы никогда не учитесь на своих ошибках!
Я посмотрела ему через плечо в дальний конец крыши. Лорен окружили полицейские и врачи. На нее изливали тонны нежности и заботы. Мне стало обидно. Меня не утешал ни один человек, даже сержант Парри. Пусть хотя бы похлопал сочувственно по плечу…
— Кстати, — сказала я. — Вам следует кое-что знать насчет Лорен Сабо…
Тут Лорен подняла голову и увидела, как мы с Парри переговариваемся у парапета.
Конечно, все сразу переполошились, стали вызывать скорую помощь и так далее.
— Бедняжка, — заметил Парри, вскакивая на ноги. — Как она настрадалась!
Пока я не стала его разубеждать. Мне уже приходилось видеть сценические обмороки; Лорен справилась совсем неплохо. Но, чтобы выпутаться, ей придется применить все свои таланты!
Глава 17
Лорен увезли в карете скорой помощи в больницу для осмотра. Меня увезли в участок и велели дать показания.
Пришел инспектор — тощий, бледный. Мне показалось, он на что-то обижен. Судя по всему, на то, что его дернули на работу в выходной. Судя по пятну томатного соуса на галстуке, он приехал прямо из-за стола. Видимо, в своем невезении и начинающемся несварении желудка он обвинял меня. Я-то по глупости вообразила, что он… да и все они… обрадуются, поздравят меня и поблагодарят за то, что я выполнила их работу.
Вместо этого меня усадили на жесткий стул, угостили чашкой отвратительного чая и велели изложить мои приключения на диктофон.
В менее чем удобной обстановке кабинета для допросов я рассказала им все. Ничего не упустила. К нам присоединилась женщина-констебль. Инспектор достал из кармана упаковку желудочных пастилок и стал их жевать. Кроме того, он несколько раз раздраженно вздыхал, но не произнес ни одного слова. Даже Парри перебил меня всего два раза. Женщина-констебль, правда, нетерпеливо ерзала на стуле, слушая мой рассказ, но Парри утихомирил ее одним взглядом. К тому времени, как я закончила, все выглядели одинаково угрюмо, и до меня наконец дошло: я вовсе не героиня. Все наоборот. Я здорово им напортила.
Я сделала то, чего они терпеть не могут. Представила дело с совершенно иной точки зрения. Следовательно, их ждет куча канцелярской работы.
Инспектор поднялся, сунул в карман тюбик с пастилками, отряхнул брюки и объявил, что передает все дело в руки сержанта. Мне он сухо кивнул с порога, правда не глядя в глаза.
С его уходом обстановка в кабинете немного изменилась, правда, не в лучшую сторону. Может быть, старший по званию ушел, не желая ничего знать о том, как его подчиненные будут извращать мои показания? Впрочем, ему, наверное, просто не терпелось вернуться домой к десерту.
Парри поднял голову на засиженную мухами лампу дневного света под потолком и принялся задумчиво жевать концы усиков. Женщина-констебль наконец обрела дар речи и спросила, не хочу ли я что-то изменить в своих показаниях или добавить к ним. Я ответила: нет, не хочу. Я все сказала.
— Промотайте-ка назад, — распорядился Парри.
Констебль послушно нажала кнопку, и мы прослушали еще раз мой рассказ. Мне показалось, что я говорила достаточно внятно. Более того, учитывая мое состояние, по моим представлениям, я справилась очень даже неплохо.