В его глазах Надежда
Шрифт:
— Здравствуйте. Меня зовут Надежда. Привезла документы, которые нужно вам подписать, — раскрыла папку и протянула ему кипу бумаг.
Альберт Рафисович ничего мне не ответил, забрал протянутые ему бумаги и начал их просматривать.
Разглядывая его, сравнила с фотографиями из интернета, когда искала информацию про Радмира, он там казался намного радушнее, а сейчас передо мной словно каменная статуя, от которого веет холодом и безразличием. А ведь даже слово не произнёс. Делаю себе заметку, что если нам придётся познакомиться в неформальной обстановке, то не буду настолько приветливой
Ничего общего у него с Радмиром, не в плане внешности, а именно характера. Как раз таки, внешностью они очень похожи, только цвет глаз разный. А черты лица у Альберта более грубые и острые, будто сделан из камня.
Он листает страницы договора и проходится глазами по тексту, похоже не доверяя нашей компании. Как говорят «Доверяй, но проверяй».
В этот момент тишину нарушил резкий звук открывающейся двери. Синхронно с Альбертом Рафисовичем повернули голову на причину звука.
Радмир
Застыл на пороге кабинета отца. Даже проморгался, не показалось ли мне, то что я вижу перед собой, точнее кого.
Зелёные глаза.
Они меня преследуют везде, даже во сне. Такие красивые и любимые. За целый день скучаю, а уже вечером наслаждаюсь ими, получая крышесносное наслаждение. Мне будет всегда мало, даже сейчас стою, мне не хватает её близости, почувствовать на вкус, наощупь.
— Надя!? — в моём голосе звучит удивление. — Какими судьбами здесь?
Она закрывает свой рот, что раскрылся от изумления, и начинает краснеть. Глаза расширены, в них засело шок и страх. Чего она боится? Моего отца?
— П-привет, — запинаясь ответила мне. — Я по работе, — смущено улыбнулась.
Отец наблюдая за нами, начинает хмурится и злится.
— Вы знакомы? — не удержался от расспроса отец.
— Да, отец. Познакомься, это моя девушка, Надя, — с вызовом смотрю на отца, у того от услышанного начинают играть желваки на скулах, ладони с силой сжимаются в кулак, что даже ручка в руке ломается пополам.
Надя, ещё гуще раскраснелась и опустила голову, смотря на свои руки, боясь поднять её и посмотреть на моего отца. А мне за неё становится обидно что отец не удосужился даже сказать слово моей Зеленоглазке.
— Очередная? — хмыкнул и циничным голосом задал свой омерзительный вопрос. Надя же вообще ещё больше поникла и не решаясь поднять голову.
— Зачем же ты так? Она единственная для меня! — с вызовом смотрю на отца, а у того кажется даже пар из ушей скоро повалит, настолько он был зол.
— Надежда, возьмите документы, я их подписал. Можете идти, — прожигающе смотрит на Надю.
Она резко встала и забрала у него из рук документы и быстрым шагом направилась к выходу, где я ей загородил проход.
— Надя, меня в коридоре подожди, — схватил её за руку и посмотрел в её глаза. Они наполнились слезами, при этом смотрела на меня с сожалением и грустью. Еле заметно она кивнула мне в знак согласия и вышла из кабинета. как только за Надей закрылась дверь, повернулся к отцу:
— Ты сейчас повёл себя, как последний гавнюк, — был настолько зол на отца, что не сдержался в выражениях.
— Ты что себе позволяешь, сопляк, — прокричал отец на весь кабинет.
— Это ты себе позволяешь. Она моя
— Да мне плевать, кто она тебе, хоть очередная шалава. Я её знать не хочу, так что и не утруждай себя в подробностях о своих бабах давалках, — отец смотрел на меня испепеляющим взглядом. А мне хотелось набить ему морду, чтобы харкал кровью за такие слова о моей Зеленоглазки.
— Ты пожалеешь о сказанном! — ударил кулаком в стену и вышел из его кабинета, не забыв хлопнуть со всей силой дверь.
Не позволю ему так говорить о ней, никому не позволю. Она лучше нас всех, намного чище и порядочнее. Ни одному живому человеку не дам её в обиду, любой пожалеет об этом, даже мой собственный отец.
Надежда
Выхожу из кабинета отца Радмира, еле сдерживая себя, чтобы не расплакаться. В горле стоит ком, стараясь проглотить его. Слова отца били по мне хлеще пощёчин, такого унижения испытала сидя в его кабинете. Мне этого не забыть никогда. Вот и моё знакомство с его отцом, надо же такая ирония, что даже горький смех пробирается сквозь сл"eзы.
Бреду по коридору, вытираю с щёк пролитые слезы, не хватало ещё, чтобы меня видел в таком состоянии Радмир.
В руках несу договор, а ведь не проверила, всё ли правильно он подписал. Открываю, пробегаюсь по страницам, подпись Альберта такая размашистая и величественная, не зря говорят, что можно по подписи человека создать психологический портрет, что из себя представляет хозяин росписи.
Не думала, что у Радмира такой бестактный, грубый и жестокий отец. Возомнил о себе мистера вселенной. Да и Бог ему судья! Надеюсь, больше я с ним не встречусь никогда, а если и придётся, то он от меня благосклонности не дождётся, не на ту напал. «Очередная» — как он выразился, ну почему такая бесхребетная, надо было ему сказать пару ласковых, а я как побитый пёс ушла из его кабинета.
Притормозила поближе к лифту, оглянулась в сторону офиса Альберта Рафисовича, Радмир пока не появляется на горизонте, просил подождать его, а самой хочется скорее покинуть это здание. Слышу сильный хлопок, затем в коридор выходит Радмир, весь разъярённый, злой до чёртиков, даже мне становится не по себе, ещё никогда не видела его в таком состоянии. Скулы сжаты, лицо приобрело красноватого оттенка, о чем говорит, что у него был не очень приятный разговор с отцом. Хочу ли я знать подробности их разговора? Думаю, здесь и гадать не нужно. Его отец против наших отношений. Конечно, кто они, а кто я, бедная, бесприданница и беспородная «очередная» девица.
— Надя, мне очень жаль и стыдно за отца. Прошу, не бери близко к сердцу, всё что он наговорил, — подошёл неприлично близко, провёл по щеке ладонью, вытирая остатки мокрых дорожек сл"eз. Положил другую руку на затылок и прижал меня к своей груди.
— Ты не виноват. Не стоит переживать, я в порядке. Лучше проводи меня до выхода, меня ждёт машина от нашей конторы, надо успеть отвезти подписанный договор, — подняла на него лицо и взглянула с сожалением. Мы не в ответе за наших родителей, они взрослые, самодостаточные люди и ни одному ребёнку не под силу указывать или заставить, что либо делать и говорить.