В экстазе восточного танца
Шрифт:
Когда Егору было лет девять, Лиза заболела. Онкологию тогда лечили, но очень редко вылечивали. Пока Лиза лежала в онкоцентре, Павел забрал Егора к себе, мальчик прожил у Черновых больше полугода. Потом Лиза потребовала вернуть ребенка. Ей было нелегко, но без сына она не видела смысла в жизни. Операцию, химию, лучевую терапию Лиза переносила стойко, повторяла, что должна жить ради своего мальчика. И прожила еще тринадцать лет. Она умерла через месяц после того, как Егор получил диплом историка. До последнего преподавала, консультировала, накопила сыну на автомобиль. А когда умирала, призналась Соне, что рада тому, что в ее жизни был Павел и есть Егор, и если бы ей выпало прожить
После смерти подруги Соня попробовала принять участие в жизни ее сына, но Егор общался с ней с благодарностью, а материальную помощь не принимал: «Спасибо, я сам!»
Он очень быстро зарекомендовал себя талантливым ученым, еще бы, ведь ему была обеспечена поддержка отца и деда Черновых. Ездил в экспедиции, сделал несколько археологических открытий, получил международную известность. Когда я поинтересовалась, знали ли об их родстве на факультете, Софья Олеговна задумалась на мгновение, а потом ответила:
– Сплетен не было, хотя, если присмотреться, Егор очень похож даже не столько на Павла Романовича, сколько на своего деда, Романа Ефимовича, только он в Лизу, блондин, а тот хоть и не жгучий брюнет, но потемнее был.
– Софья Олеговна, а вы ничего не слышали от Лизы о фамильных традициях Черновых, каких-то особых ценностях, которые передаются только первому сыну? – решила я задать главный вопрос.
– Ценностях? – удивленно переспросила Матвеева. – Мне кажется, что Лиза и деньги-то от Павла не брала. Он оплачивал няньку, покупал мальчику одежду, путевки на курорт. Лиза сама неплохо зарабатывала, она была специалистом по международному праву, давала консультации предприятиям, которые заключали договоры с зарубежными коллегами. Родители у нее хоть и умерли рано, но оставили ей хорошую трехкомнатную квартиру в центре города, в общем, она не бедствовала. От Павла ей меньше всего нужны были деньги. Она была рада, что отец много времени посвящал сыну, а сама не претендовала ни на его внимание, ни на материальную помощь.
– Вы рассказываете о какой-то идеальной женщине, – усомнилась я. – Таких не бывает. Насколько я знаю нашу сестру, заполучив мужчину в любовники, каждая стремится стать его женой.
– Мы разговаривали с Лизой на самые разные темы, в том числе и о ее роли в жизни Павла Романовича. Она призналась мне, что была воспитана в семье со строгими моральными правилами, и если бы ее родители были живы, вряд ли она родила бы без мужа. Как-то все совпало: заканчивающийся благоприятный для деторождения возраст, одиночество и встреча с таким потрясающим мужчиной, как Чернов. Сама Лиза комплексовала по поводу того, что вступила в связь с женатым мужчиной. Она чувствовала себя очень виноватой перед Екатериной и поклялась себе, что как только поймет, что беременна, близости с Павлом у них больше не будет.
Я чувствовала, что разговор ушел не в ту плоскость, что меня интересовала, но прерывать откровения Софьи Олеговны я не решалась, надеясь все-таки найти жемчужное зерно в куче эмоциональных воспоминаний.
– Мне кажется, она сдержала клятву, – произнося эти слова, Матвеева как будто подвела итог тому, над чем долго раздумывала. – Павел потому так спокойно общался с Егором, мог посвящать ему много времени, что Лиза не претендовала на него как на мужчину.
Я не решилась высказать свое сомнение в том, что мужчина в расцвете лет не претендовал на близость с женщиной, которая уже родила ему сына – все-таки у этого поколения были несколько иные нравственные ориентиры, ведь и «секса в Советском Союзе не было». Меня все-таки больше интересовали не любовные похождения Павла Чернова, а семейные сокровища, которые разыскивают нападавшие на Якова Чернова. Но, скорее всего, Софья Олеговна о них не знала. И все же, прощаясь, я оставила ей свой телефон и попросила обязательно
– Насколько я знаю, – огорчила меня Софья Олеговна, – он только недавно уехал. Попрощался со мной и попросил не беспокоиться, если звонков не будет месяца два – он едет туда, где вообще нет никакой связи.
Выйдя от Матвеевой, я села в свою машину, но заводить мотор не торопилась. Удобно откинувшись на сиденье, я принялась анализировать полученную информацию. Итак, еще один человек рассказал о том, что у Павла Чернова был на стороне сын, он общался с ним, но его рождение не афишировал. Причем появление этого мальчика Чернов связывал, как он сам выразился, с «планетарной миссией». Мистика какая-то! Может быть, те, кто нападает на Якова Павловича, не знают о существовании Егора и принимают за первенца Якова? Но швейцарский банк иного мнения – для него Егор не существует, тем более что и фамилия у Егора – Степнов. Значит, со счетом в банке это все не связано.
Тогда что это может быть? Фамильные клады, зарытые во время революции, давно все найдены. Да если у Черновых они и были, то где-нибудь под Санкт-Петербургом, ведь они не тарасовские, приехав сюда из блокадного Ленинграда, ценностей особых привезти не могли – из города тогда вывозили только людей практически без багажа. Нужно спросить у Якова, нет ли там у них дачи где-нибудь на Финском заливе, может быть, там что-то закопали. А еще придется разрабатывать какую-то другую версию – с Егором Степновым связаться не удастся и информации у него никакой пока не получить.
А не пора ли переходить к активным действиям и напрямую выяснить у преследователей Чернова, что же им от него нужно? Здесь возможны два варианта. Во-первых, через Михаила Антоновича Михалина, владельца дачи, где держали моего клиента, можно попытаться выйти на тех, кто арендовал его домик (это в случае, если он сам не организатор слежки). А во-вторых, можно попробовать выяснить, перед кем отчитывается водитель белой «девятки», пытавшийся следить за машиной Чернова.
В этот момент мои рассуждения прервал звонок клиента. Яков Павлович передал трубку Владу, который сообщил, что они приехали к Чернову домой и обнаружили камеры видеонаблюдения в спальне, в кухне и в прихожей.
– Я решил пока ничего не трогать, а доложить вам, поскольку вы у нас главный, – поспешил заверить меня охранник.
Мы договорились, что я сейчас подъеду и мы встретимся с Черновым у соседки-генеральши.
К дому клиента я подъехала минут через пятнадцать, но слегка задержалась, выбирая в соседнем дворе место, где оставить автомобиль. Конечно, мое общение с Черновым для тех, кто за ним следит, не секрет, и машину мою они уже знают, но все-таки лучше не светиться перед наблюдателями, а судя по видеокамере, они должны быть обязательно. Еще утром, уходя из дома, я припасла вещи для очередного маскарада, и сегодня в моем распоряжении были рыжий парик и синий плащ. Сгорбившись и изменив походку, я вошла во двор Чернова и незаметно огляделась: машин было немного, возле черновского подъезда вообще ни одной, не то что раньше – стояли по-наглому. Ну, ладно, сначала узнаем, что там за камера.
Генеральша Лихоимцева открыла мне сразу же, едва я дотронулась до кнопки звонка.
Она была взволнована донельзя. Провожая меня в гостиную, причитала:
– Танечка, да что же за напасть такая на Яшеньку – то стукнули его по голове, то домой забрались? Кто это к нему пристал?
– Не волнуйтесь, Валентина Петровна, разберемся, – попыталась я успокоить пожилую даму и, поприветствовав мужчин, попеняла им на то, что они взбудоражили соседку.
Генеральша спросила, будем ли мы чай или кофе, и вышла из комнаты со словами: