В эльфийской резервации
Шрифт:
– Возвращайтесь скорее, Агнесса Марьямовна! – закричали ей вслед. – Мы будем ждать!
Смущенная, Аня повернулась и помахала им вслед, чувствуя себя монаршей персоной, открывающей парад в машине без верха. Лесные жители радостно замахали ей в ответ. И отчего-то от вида этой немытой толпы у девушки защемило в груди.
– Так, я ничего не поняла, - сказала она полчаса спустя, наконец, решившись поделиться своими сомнениями. – В чем суть моей работы? Я должна осуществлять регулярные бесплатные перевозки между деревнями, просто работая дальнобойщиком? Или
– Да мы и сами не знаем, - добродушно ответил ей Игорь, разлегшийся на мягких беличьих шкурках. – Сначала, в царские времена, за нас целая дума отвечала и сотня воинов. Потом, когда царям надоело нас бояться, оставили только приказчика с целовальником: он тут был как барин со всеми вытекающими. В советские времена приказчика переименовали в председателя, а целовальника – в фельдъегеря. Один руководил, другой мотался туда-сюда с приказами и товарами. И так все наладилось, что председатель только зря зарплату получал. Советское руководство подумало-подумало, да и упразднило его окончательно. А фельдъегеря прикрепили к местной почте.
– Но ведь почта – это не государственный институт, а акционерное общество с собственником в виде государства! – выпучила глаза Аня. – Как чиновничья должность могла сохраниться в акционерном обществе?
– В корень зришь! – весело сказал Игорь. – Вот такая забавная бюрократическая заковыка получилась: государственный работник в не совсем государственном учреждении. Видишь ли, закрыть глаза на эту глупость оказалось легче, чем менять существующий устой ради одного человека. А чему ты удивляешься? Мы в России живем.
– Но все-таки, кто же тогда теперь руководит резервациями? Президент? Губернатор Свердловской области? – не поняла девушка.
– А никто, - беспечно развел руками парень. – Чего нами руководить? Сама видела, эльфов в резервациях осталось – кот наплакал. Вся молодежь потихоньку получает паспорта и гражданство, обрезает уши и живет себе, как обычные россияне. Ученые, поняв, что бессмертия или великих открытий с нас не добиться, давно уже забили на эту идею. Так что ты тут – хозяйка-барыня, единственная и неповторимая фельдъегерь трех эльфийских резерваций.
– Но я не понимаю, в чем суть моей работы! – возмутилась девушка.
– Главное, что зарплату тебе платят, - пожал плечами Игорь.
– А за что – сама решай. Впрочем, если вдруг какая беда приключится, спросят тоже с тебя.
Обратный путь занял куда больше времени. Заваленная барахлом двуколка не желала катиться тем же маршрутом, временами увязая в болотистых низинках и норовя опрокинуться на слишком крутых склонах и рассыпать свое содержимое. К тому же, у Игоря больше не чесался язык на поболтать ни о чем, а у Ани закончились вопросы. Точнее, вопросов было выше крыши, но задавать их малолетнему эльфенку (хоть и с паспортом) было бесполезно, так что никто не коротал время за дорожными разговорами. Солнце давно уже не пробивалось сквозь стволы деревьев, да и небо постепенно темнело. Отовсюду, будто повинуясь страшному лесному проклятью, зудящим туманом вздымались стаи комаров. Они жадно попискивали, проносясь над сочными телами
В Косяковку экипаж въехал поздним вечером. Западный край неба еще слегка просвечивал между туч оранжево-красным, а восточный был уже непроглядно-темным – слишком темным на взгляд городского жителя, привыкшего к постоянной подсветке небес фонарями и рекламой. Аня любовалась россыпью звезд, раскрыв от изумления рот. В детстве ей и в голову не приходило любоваться такими обыденными вещами, а теперь вот явилось осознание того, насколько это волшебно.
Но в какой-то момент ее медитацию грубо прервали. Лошади вдруг встали, как вкопанные, и заржали, а экипаж дернулся, нехило тряхнув пассажиров.
– Уже приехали? – задремавший было на куче барахла Игорь потер глаза и сел.
– Приехали, - ответил ему из темноты со стороны лошадей женский голос. – А ну слезай, паршивец!
Аня посмотрела вперед и обнаружила там очень серьезно настроенную женщину с ремнем наперевес. Она похлопывала орудием по ладони и сурово смотрела на Игоря.
– Ма, да ты меня всего два дня не видела, - принялся оправдываться парень, одновременно послушно скатываясь из экипажа вниз. – И я как раз домой шел.
– Шел-шел, да не дошел, - сказала женщина. – Я тебе когда еще сказала дома быть?
– Но я был! – с жаром возразил парень. – Вчера вечером. И сегодня утром.
– Ага, был он, - передразнила его женщина. – Завтрак сожрал и снова исчез. А ну, иди сюда, поганец!
Свистнул в темноте ремень, раздался хлесткий удар.
– Ай! По лицу не бей! – возмутился Игорь, выставляя руки в защитном жесте, пока мать охаживала его по бокам. Судя по его реакции, подобная экзекуция в их семье была обычным делом.
– Женщина, что вы себе позволяете? – возмутилась Аня, тоже скатываясь по посылкам, как по горочке, и торопясь на помощь пареньку. – Я сейчас в полицию позвоню! В соц.опеку!
– Ты еще кто такая? – женщина будто только сейчас ее заметила. Уперла руки в боки и глянула на Аню сверху вниз, ибо была чуть ли не на голову выше. Игорь под шумок отошел от матери на пару шагов и принялся остервенело растирать отбитые бока и локти.
– Фельдъегерь Агнесса Марьямовна Зеленолист, - уже уверенно представилась девушка. – Приставлена к вам следить за порядком и соблюдением законов Российской Федерации. А ну, немедленно прекратите истязать малолетнего!
– С каких это пор ремень – истязание малолетнего? – спросила женщина. – Сколько себя помню, всегда так детей воспитывали. Он мой сын, я в своем праве!
– Повторять не буду, - угрожающе повысила голос девушка, вынимая мобильник. – Уберите ремень, или я вызываю полицию.
– Ишь ты, - удивилась женщина, но руку с ремнем опустила. – Шавка мелкая, а рычит.
– За оскорбление представителя власти при исполнении… - начала Аня.
– Да поняла я, поняла уже, кто ты такая, - остановила ее женщина. – Вот только не ты ли моего сына в лес утащила на весь день, паутов кормить да клещей собирать? Чужого ребенка, между прочим!