В этом нет сомнения
Шрифт:
– Это было здорово, приятель! – сказал он, потряхивая головой. – Черт подери, да ты совсем молодец!
Он протянул мне руку, и я помог ему подняться на ноги. Он растер себе челюсть, потом разразился громким смехом.
– А я был таким болваном, что принял тебя за слабака! Ты и в фильмах сам дрался, да?
– Да, – радостно ответил я, вздыхая с облегчением, – у меня не было дублеров.
– Здорово!
– Извини меня, Маззо! Ты напугал меня. Если бы ты подловил меня с «блок-бустером», я не смог бы больше работать на мистера Дюранта. Вот мне и пришлось
Он стянул с себя перчатки и снова потер челюсть, внимательно глядя на меня, потом кивнул головой:
– Ты совершенно прав, приятель… Послушай, ничего не говори об этой истории этому сукиному сыну. Он же спустит с меня шкуру! О’кей?
– Конечно! А ты прекрати эту ерунду с «приятелем», называй меня Джерри.
Он довольно долго смотрел на меня, потом кивнул:
– Да-а… Хорошо. Давай разомнемся, Джерри!
Хотя я практически не сомневался в том, что Маззо был убийцей, и боялся его, но сейчас у меня было чувство, что он на моей стороне. Мы побросали мяч, потом поработали со штангой, пока оба не вспотели. Я почувствовал, что сделал большой шаг вперед.
Приняв душ и одевшись, мы снова вернулись в мою комнату.
К этому времени я проголодался.
– Проси что хочешь, я принесу, – сказал Маззо, когда я намекнул, что пора бы перекусить. – Тут все можно получить.
Я заказал цыпленка табака.
Он похлопал меня по плечу:
– Ты это любишь, Джерри? Я тоже.
Он потер челюсть и широко улыбнулся:
– Ты непременно выживешь. Говорю тебе!
Он ударил себя в широкую грудь и вышел.
Следующий день был точной копией предыдущего.
Когда Маззо появился со столиком на колесах, я нашел на нем второй чек на тысячу долларов на мое имя. Это подбадривало.
Покончив с завтраком, я уселся за стол и начал трудиться над подписью Джона Меррилла Фергюсона. Чувствовал я себя менее скованным и куда более уверенным.
Через час я отложил в сторону кальку и стал расписываться на обычной бумаге.
Прошел еще час, я все еще этим занимался, когда дверь отошла в сторону и в комнату вошел Дюрант. Он наклонился надо мной, изучая мои попытки.
– Возьмите чистый лист бумаги и поставьте подпись, – велел он.
Я послушался. Он забрал листок и придирчиво воззрился на подпись:
– Да… Вы делаете успехи, Стивенс. Но тренируйтесь дальше. Я хочу, чтобы вы так же свободно делали эту подпись, как и свою собственную. Добивайтесь полного автоматизма.
Он отошел в сторону.
– Я предпринял кое-какие шаги за вас… Расплатился за вашу квартиру. Все ваши личные вещи были уложены и привезены сюда. Я встретился с вашим агентом Прентцем и уплатил ему комиссионные, которые он потребовал. Сообщил ему, что вы в настоящее время находитесь в Европе, работаете на меня. Так что у вас больше нет ни долгов, ни обязательств.
Он помолчал, глядя мне в лицо.
– Вы полностью в моем распоряжении.
Я почувствовал себя напуганным… В его пристальном взгляде было нечто такое, отчего у меня перед глазами вспыхнули
– Не прекращайте тренироваться, – продолжал он. – Завтра, если я буду удовлетворен, вы переберетесь отсюда и приступите к своей основной работе.
– Куда я поеду? – не удержался я.
– Вам скажут позднее… До сих пор, Стивенс, вы не обманули моих ожиданий. Не забывайте: никаких вопросов…
Он удалился.
Прошло несколько минут, прежде чем я смог заставить себя вновь приступить к нудной работе: десятки одинаковых подписей. Утешал я себя лишь мыслью о том, что пока я их вполне устраиваю и зарабатываю хорошие деньги.
Подошло время ланча. Появился Маззо со столиком. Он подал мне большое блюдо салата из креветок с добавлением кусков мяса омара.
– О’кей? – спросил он, улыбаясь мне. – Подкрепись как следует, Джерри, тебе предстоит сегодня серьезная работа.
Через два часа, когда я все еще тренировался над проклятой подписью, отворилась дверь и появился Чарльз в сопровождении Маззо.
Чарльз нес свою гримировальную коробку. У Маззо через руку был переброшен костюм, а в руках он нес ботинки.
– Мистер Стивенс! – воскликнул Чарльз, слегка задыхаясь. – Нам нужно приняться за работу!
Глаза у него беспокойно бегали. Бедняга дрожал от страха, лоб у него блестел от пота. Он поставил коробку на стол и извлек из нее что-то, показавшееся мне огромной резиновой перчаткой, похожей на хирургическую.
– Это тончайший латекс, мистер Стивенс, – сказал он. – Он не будет вам мешать. Я всегда работаю на его основе.
Он потер мою щеку резиновой маской, затем ловко натянул мне ее на физиономию. В ней были проделаны отверстия для глаз, так что я все прекрасно видел.
– Теперь брови и усы, – приговаривал он, то приближаясь, то отходя назад. – Все очень просто, мистер Стивенс. У вас будет большой запас усов и бровей. Я сделал три маски на случай какой-то порчи. Так что вы без всякого труда будете со всем этим справляться.
Он достал из своей коробки какую-то фотографию, посмотрел на нее, потом на меня.
– Отлично! Подойдите к зеркалу, посмотрите сами.
Я хотел подняться, но Маззо сказал:
– Переоденься-ка, Джерри.
Это был тот же самый костюм, который я уже мерил накануне. Я облачился в него.
– Теперь обувь.
Я надел прекрасные полуботинки.
– Вот теперь можно пройти к зеркалу.
Я поднялся на ноги, и, поскольку один каблук этих полуботинок был снабжен дополнительным грузом, прихрамывая, добрался до зеркала и с любопытством посмотрел на себя. Долгое время всматривался я в свое отражение, чувствуя, что по спине у меня пробежал холодок. Это был не я! Человек в зеркале был мне совершенно незнаком. Маска из латекса изображала красивого, сильно загорелого типа с тонким носом, твердым ртом и агрессивной челюстью. Узкие брови и тоненькая полосочка усов придавали этому образу несколько вульгарный вид. Я стоял и оторопело таращился в зеркало и, лишь когда отошел назад, уверил себя, что это мое собственное отражение, а не чье-то еще.