В этот раз - навсегда
Шрифт:
Эрик уже у двери осторожно поцеловал Алисию в лоб, словно был ее старшим братом.
– Привет Саре, и передай мои извинения. Я ведь тебя оторвала от семьи.
– Пустяки! – Эрик беззаботно махнул рукой. – Сара все прекрасно понимает и тоже очень беспокоится за тебя. Все, Эли, пока!
– Пока! Когда же ты научишься не называть меня Эли?
– А я уж думал, ты так глубоко погружена в свои мысли, что и не заметишь...
Алисия улыбнулась и закрыла за Эриком дверь.
– Сара все понимает! – повторила она и сердито фыркнула. – Ну почему она мне так не
Алисия решила оставить решение этого вопроса на какое-нибудь другое время, а сейчас по совету Эрика отправиться спать. Она вдруг не смогла вспомнить, когда спала в последний раз. Нервное напряжение спало, сменившись безмерной усталостью.
Десять часов сна как минимум! – прописала самой себе Алисия, залезая под теплое одеяло.
Эрик сразу же поехал к знакомому профессору, специализирующемуся на французской литературе. Эрику иногда казалось, что профессор Лоунхедж знает абсолютно все тексты наизусть. Во всяком случае, если кто и мог помочь Эрику в разрешении его проблемы, так только многоуважаемый доктор Лоунхедж.
– Привет, Эрик! Давно ты ко мне не заглядывал. Что тебя привело в мои покрытые пылью времен края? – весело поинтересовался низенький старичок в пенсне, украшающем сморщенное, как у шарпея, личико.
– Здравствуйте, профессор. Не могли бы вы прочитать записку и сказать, что вы думаете по этому поводу?
Лоунхедж приподнял одну кустистую бровь, но руку за запиской протянул.
– Объяснишь мне, в чем дело?
– Давайте вы сначала прочитаете.
– Значит, так, – заявил профессор, как только пробежал глазами текст. – Во-первых, когда этот молодой человек писал свое прощальное послание, он сильно нервничал: все буквы вкривь и вкось. Во-вторых, стихотворение он вычитал в адаптированном сборнике – приложении к учебнику французской грамматики. Если ты дашь мне пять минут, я даже смогу найти эту книгу...
Эрик согласно кивнул. Кажется, он напал на верный след. Жаль разочаровывать Алисию, но придется.
– Ага, это не учебник, это книга для внеклассного чтения, уровень подготовки С. – Довольный собой профессор открыл книгу на нужно странице и протянул Эрику, позволяя сличить текст с запиской.
Действительно, четверостишие совпадало в малейших деталях, вот только Эрик хотел убедиться, что профессор сделал такие же выводы, что и он.
– И что это значит? – осторожно спросил Эрик.
– Только то, что молодой человек изучал французский по моей книге. Приятно.
– То есть французский язык для него не родной? – на всякий случай уточнил Эрик, чтобы быть уверенным на сто процентов.
– Помилуйте! Я сам адаптировал это стихотворение Поля Верлена для студентов этого уровня. Работка была, доложу я вам! Мне очень хотелось вставить его в сборник, но в оригинале оно было слишком сложным для восприятия. Вот и пришлось подкорректировать. Надеюсь, мсье Верлен не слишком обиделся на меня... Нет-нет, ваш молодой человек обычный американский парень, хорошо изучивший французский язык и старательно пускающий этим знанием пыль в глаза. Я даже не удивлюсь,
– Спасибо вам, профессор. Вы меня очень выручили. Скажите, могу я взять эту книгу?
– Да, конечно. И еще я тебе дам оригинал стихотворения, чтобы все сомнения отпали.
Оригиналу Эрик обрадовался как новогоднему подарку. Теперь у него были доказательства того, что Жан никакой не француз. Оставалось узнать, зачем он жил под чужим именем в Нью-Йорке. Эрик искренне надеялся, что эта тайна заставит Алисию выйти из депрессии и начать действовать.
Поблагодарив профессора, Эрик опрометью бросился к машине и уже собирался мчаться к дому Алисии, как сообразил, что сам велел ей лечь спать.
Пусть отоспится как следует, ласково подумал Эрик. А уж завтра я к ней съезжу и все расскажу. Да и перед Сарой неудобно, получается, что я ее забросил ради бывшей жены. Нужно срочно сводить ее куда-нибудь.
Дни напролет Жан ходил словно в воду опущенный, ничего не замечая и ни на что не реагируя. Даже любимое дело, которому он был готов посвятить жизнь, больше не занимало его. Хуже того, в первый раз за много лет Жан обжегся о сковороду. А накануне умудрился спалить омлет.
Неприятности сыпались как из рога изобилия. И Жан прекрасно понимал, что, если бы он сосредоточился и взял себя в руки, большей части проблем можно было бы легко избежать. Но, рассудив, что хуже, чем есть, уже не будет, Жан махнул на все рукой и предался черной меланхолии.
Если бы Кевин, его единственный друг в этом огромном городе, был рядом, Жану стало бы немного легче. Но приятель улетел на какой-то семинар и собирался вернуться не раньше чем через три недели. Жан уже сомневался, сможет ли он целым и невредимым встретить друга: кожа на руках Жана была в ожогах.
Конечно, от окружающих не могло укрыться состояние Жана, и через неделю он получил официальный вызов к Стоворду.
– Проходи! – хмуро кивнул Жану то ли друг, то ли хозяин.
Жан сел все в то же неудобное кресло, но сегодня никакого дискомфорта не почувствовал.
– Что с тобой происходит? – строго спросил Стоворд.
– Ничего, Ричард. – Жан недоуменно пожал плечами. – А в чем, собственно, дело?
– Ты стал в последние дни крайне рассеянным. Если бы дело касалось лично тебя, я бы и не дергался, но ты усложняешь жизнь всем вокруг.
Жан непонимающе уставился на Стоворда. Хозяин сети ресторанов укоризненно покачал головой. Ну как можно работать с подобными людьми?
– Все просто, мой милый и наивный мальчик. – Стоворд криво улыбнулся. – Вчера ты пересолил суп, позавчера спалил мясо до такой степени, что его просто невозможно было есть, три дня назад ты спалил еще что-то. О том, что ты забываешь положить в мороженое само мороженое, и выставляешь вазочку с фруктами и сиропом, я вообще молчу. Пока мы все как могли прикрывали тебя, но это же не может продолжаться вечно! Ты шеф-повар этого ресторана и, если не хочешь лишиться места, будь добр, возьми себя в руки.