В этой книге есть немного правды...

Фрисселл Боб

Боб:Ты бы мог дать определение «боли» и объяснить, как ты взаимодействуешь с нею? Брайан: Говоря о боли, я подразумеваю неконтролируемые эмоции. Они совершенно не поддаются контролю и длятся не минутами — часами, иногда днями.

Боб:И к чему ты склоняешься — убежать от нее, избегать вообще или притворяться, будто боли нет?

Брайан: Нет, я больше не притворяюсь, что ее не существует.

Боб: Но раньше притворялся?

Брайан: Раньше — да.

Боб:Ты мог бы рассказать об этом? Ты проходишь через сдвиг в смысле твоего взаимодействия с «болью»? Брайан: Мне

хотелось бы думать, что я не бегу от нее. Я привык говорить себе что-нибудь вроде: "не чувствуй, отвлекайся", так что через несколько минут я мог найти выход из какой угодно ситуации. Потом я мог одобрительно похлопать сам себя по плечу: "Ай да я!", но потом все обязательно возвращалось на круги своя. В последнее время — это частенько случается по ночам — я просто выпускаю из себя много всякой дряни.

Боб: Здесь ты, по-моему, немножко перегибаешь. Большинство людей согласились бы сделать что угодно, лишь бы избежать кое-каких ощущений, а ты, судя по всему, поступаешь наоборот — идешь навстречу и переживаешь боль вместо того, чтобы бежать от нее.

Брайан:Да, причем отчасти это происходит непроизвольно. Кроме того, что-то подзуживает меня — хотя я не осознаю этого — и говорит мне: "Убери это, пусть оно уходит!" Где-то восемь или девять месяцев тому назад я начал заниматься физическими упражнениями. У меня была проблема с избыточным весом, которая привела к другой проблеме — самоуважения. Все это длилось довольно долго, и в конце концов я решил заняться собой. Итак, я начал терять вес, действительно гордясь собой. Я заметил, что упражнения вызывают во мне естественный «кайф», но вместе с тем могут довести и до «ломки». Иногда мне хочется завести в квартире боксерскую грушу… а в другой раз самая незначительная мелочь доводит меня до состояния совершенного исступления. Помнится, в детстве мне нравилось тузить отца — конечно, это было понарошку, но мне все равно нравилось молотить его кулаками. Не знаю, было ли дело в нем или это мне просто хотелось выместить на отце свою злость, откуда бы она ни возникла. Не люблю признаваться в этом, но, судя по всему, у меня настоящая склонность к насилию, о которой я раньше никогда не подозревал.

Боб:Наверное, я не ошибусь, если скажу, что сейчас ты переживаешь еще большие изменения и что в последний год-два ты воспринимаешь их более остро, в том числе элементы насилия и ярости?

Брайан: О, да! У меня бывали ужасные, просто ужасные мысли о том, что я хотел бы сотворить с людьми. Поначалу я думал: "Это ужасно. Мне не стоило думать об этом", но позднее я понял, что, наверное, должен просто довести это дело до логического завершения — как ты говоришь, сдружиться с ним.

Боб:Не исключено, что в каждом из нас присутствует некая травматическая незавершенность прошлого, которая живет в нашем теле в форме, как я это называю, "застоявшейся энергии". Она живет и в нашем сознании в виде сочетаний мыслей, которые превращаются в подсознательные представления о жизни, непосредственно формирующие нашу направленность в жизни. Возможно ли, что по мере роста твоего осознания и сознательности ты взмутишь кое-какие из этих старых залежей, так что кое-что начнет выходить на поверхность? Есть такая возможность?

Брайан: Это действительно возможно, на самом деле возможно, — а в последнее время все чаще и интенсивнее. Я по сей день не могу с чистой совестью заявить, что все понимаю. Я верю в реинкарнапию. Мне кажется, что в прежних жизнях со мной происходили те или иные события — в детстве этой жизни они происходить никак не могли. Возможно, это сам процесс рождения. Я даже подозреваю, что не обошлось без вмешательства инопланетян. У меня на теле есть две характерные отметины, происхождение которых я не могу объяснить. Ну, а если возвратиться к тому, что я ощущаю и что, как мне кажется, со мной происходит, — кто знает? Стал ли я жертвой насилия, был ли использован пришельцами, кем я был вообще до того, как оказался здесь, и где был? Я все время думаю об этом. Хотелось бы, конечно, знать ответы — мне не нравится это мое неведение.

Боб: Можно ли в таком случае сказать, что эмоции овладевают тобой сегодня гораздо сильнее, чем в прошлом?

Брайан: Я бы сказал, что за последние шесть месяцев я испытал куда больше эмоций, чем за последние шесть лет.

Боб:Ну и чтобы закрыть эту тему-Становясь все более сознательным, ты, в принципе, можешь ожидать, что подобное случится.

Речь о процессе замещения, когда старая застоявшаяся энергия вытесняется поступающей новой энергией. Принцип действительно простой: предположим, что у тебя есть стакан воды, на дне которого лежит слой ила (старая застоявшаяся энергия). Если начнешь постоянно вливать в стакан струю чистой, свежей воды (новой энергии), поначалу ил поднимется и вода станет мутной. Но если ты продолжишь наливать свежую воду, вся муть (старая застоявшаяся энергия) постепенно уйдет и наконец у тебя останется стакан свежей и чистой воды (новой энергии). Насколько эта аналогия соответствует тому эмоциональному процессу, который ты переживаешь? И если соответствует, то не нужно ли постараться облегчить правильное протекание этого процесса, а если что-то пойдет неправильно, то исправить? Все это расширяет твою способность принимать все как есть, что, в свою очередь, расширит твою способность вместо сопротивления испытывать всю глубину ощущения. Если ты сможешь позволить себе эту глубину ощущения, значит, тем самым ты позволишь завершиться процессу замещения. Другими словами, ты пройдешь через горнило этих перемен.

Брайан: Это действительно хорошая аналогия. Для меня она вполне имеет смысл — у меня накопилось много мусора.

Боб:Наверное, можно сказать так: если ты переживаешь этот интенсивный и динамичный процесс пробуждения, он взмучивает то, что привыкло существовать на уровне ниже сознания, выводя его из подавленного состояния, так что в результате твои эмоции становятся, как ты говоришь, более мощными и сильными, чем когда бы то ни было. Правильно? Можно ли сказать, что все это лишь функция сознания, то, к чему предположительно должен приводить процесс пробуждения? В таком случае, речь идет о признании и принятии того факта, что жизнь полна риска и изменений; речь идет о том, чтобы согласиться с этим, а не противиться. Значит, имеет смысл скорее отправиться по течению, предаться ему, а не сопротивляться?

Брайан:Да, имеет смысл. Я бы согласился с этим рассуждением, оно могло бы объяснить тот интенсивный процесс, который я сейчас переживаю. Однако понимание разницы между сопротивлением и переживанием — это как раз то, чего я пока не могу уловить… Я знаю, что переживаю нечто… Я не знаю, переживает ли это кто-нибудь еще. Во всяком случае, это вызывает у меня совершенно неповторимые с точки зрения моего личного опыта ощущения.

Боб: Так говорит каждый — до тех пор, пока я не соберу группу людей вместе и не задам им вопрос. Ответы совпадают на все сто процентов. Последний шанс проделать это представился мне в прошлую пятницу, когда я проводил беседу в книжном магазине "Восток — Запад". На вопрос: "Кто из вас переживает интенсивные изменения?" поднялся лес рук. Но каждый склонен думать, что это происходит исключительно с ним одним.

Брайан: Именно так я и думал: "Что со мной творится? Что?" И кажется, что все остальные отлично с этим справляются. Все остальные действуют так, будто их жизнь — сплошное удовольствие. По-моему, осознание того, что другие тоже переживают интенсивные перемены, позволяет мне чувствовать себя лучше — куда как приятнее чувствовать себя не одиноким в беде! Речь совсем не идет о боли или печали, просто когда дело доходит до этого чувства — очень сильного чувства, — то в момент провала появляется мысль, что ты уже никогда не выберешься из этого. Зато когда все позади, возникает такое облегчение! Это просто замечательное чувство! И это новое учение оказалось великой радостью. Дважды провести неделю в обществе с Друнвало — это было потрясающе! И повстречать других учеников в группе было тоже потрясающе. Даже обмен видеозаписями и просмотр новых фильмов — это замечательно. Я привык сопротивляться учению. Возможно, где-то внутри я не мог выносить самой мысли о том, что мне приходится учиться. Но вот пару лет назад я встретил нескольких просветленных; и я начал открываться новому знанию и хотя бы краем глаза взглянул на кое-какие новые веши. С того момента моя страсть к обучению все росла и росла — словно новая личность рождалась. Так что в результате действительно можно сказать, что я прошел бы и через эмоциональные перемены. Это было потрясающее приключение, несмотря на все его взлеты и падения. Я бы ни на что не променял его, я бы ни за что не вернулся назад — я не могу вернуться назад. Не знаю, что думаешь об этом ты. Скажи, а ты хотел бы забыть все, чему научился? Ты бы мог сказать: "Пожалуйста, сотрите мою память за последние десять-пятнадцать лет"? Нет. Ты же говорил по телефону, что тебе понадобилось пятнадцать или двадцать лет, чтобы научиться преодолевать все это. Ты сказал мне тогда: "Брайан, у тебя было только два года, чтобы пройти через это".