В финале Джон умрет
Шрифт:
Наконец машина с грохотом остановилась.
Тишина. Тихое чириканье и шорох ветра.
Потом зазвучали голоса.
Глава 6 ЗНАКОМЬТЕСЬ, ДОКТОР МАРКОНИ
Полный отстой. Я открыл глаза и почувствовал резь — в них попал то ли песок, то ли стеклянная крошка. С трудом подняв веки, я обнаружил, что передо мной земля. Мир перевернулся вверх тормашками: я висел, зацепившись за ремень безопасности. Суставы болели так, словно кто–то вырвал их наиболее мучительным способом. Болело
Я увидел куски плоти, разлетающиеся во все стороны от объекта, который когда–то был офицером Фрименом/Эплтоном, влажные розово–желтые слои мяса, костей, ребер и губчатую массу — скорее всего легкие. Тучи крошечных белых палочек–демонов срывались с кровавых ошметков и кружили по салону, словно зерна риса в блендере.
Панику во мне вызвало не это зрелище — и не хлюпанье рвущейся где–то рядом плоти. Нет, задергаться и схватиться за ремень меня заставили звуки роя.
О, этот звук! Его я даже не слышал, а ощущал мозгом, словно электрический разряд, будто миллионы острых, ядовитых мыслей, летающих в голове.
Представьте себе, что пятьдесят тысяч мужчин попали на необитаемый остров и каким–то образом провели там пять тысяч лет без еды, воды и секса. И вот когда эти люди перенесли такие муки, по сравнению с которыми безусловно, членовредительство и каннибализм покажутся детскими шалостями, на остров подбросили статую обнаженной женщины, сделанную из бифштексов. Если записать звук, который издают тысячи людей, одновременно едящих, трахающих и разрывающих эту статую на части, а затем усилить его до десяти тысяч ватт и подать прямо в мозг, это будет совсем не похоже на то, что услышал я. Безумие, отчаяние, голод и боль взрывались, словно сверхновые. В визг и вой то тут, то там вклинивалось мое имя.
Этот звук выбил из головы все мысли, порвал мое сознание. Я, словно больной с синдромом Паркинсона, отчаянно хлопал руками, пытаясь нащупать застежку ремня безопасности. С заднего сиденья доносились другие вопли, но смутно, словно за тысячу миль от меня. Крошечные белые полосочки жужжали вокруг моей головы, пролетали мимо ушей, и тыкались в щеки.
Пальцы наткнулись на пластиковую коробочку, удержи–ую ремень в пристегнутом положении, но я не мог найти кнопку, не видел ее. Я давил, тянул и наконец стал просто царапать коробочку, словно ребенок, закативший истерику, в обнаженных руках появился зуд; потом он сменился легким покалыванием, и я понял, понял, черт побери, что происходит и задергался, пытаясь выползти из–под ремня, словно зверь из ловушки.
Во тьме я заметил какое–то движение.
Звук разбиваемого заднего стекла.
Кого–то вытаскивают из машины.
ВОПЛИ.
Я провел ладонью по предплечью, и в воздух поднялась туча белых палочек. Голоса заревели, завизжали, словно баньши–подростки на концерте поп–группы — только на самом деле они издавали совсем другой звук. Этот звук… тяжелый и насыщенный, он физически давил на виски. Мне послышался скрип костей черепа и свист ветра, врывающегося в трещины между ними.
Затем кто–то схватил меня
Все вопили от страха, а Молли прыгала и лаяла — полная паника при виде облачка белых насекомых, летавших вокруг меня, словно перья из подушки.
Часть червячков снова приземлилась на моей руке, а остальные подлетели к лицу и шее. Я отмахнулся от них, попытался прихлопнуть. Джон вцепился мне в запястье, вытащил из штанов бутылку спиртного и вылил ее содержимое мне на руку.
Это, похоже, рассердило летающих червяков больше, чем что бы то ни было; моя кожа горела от того, что они пытались забуриться в нее.
— Не помогает! — крикнул я. — Спирт не причиняет вреда…
Джон щелкнул зажигалкой и поджег мне руку.
Я сказал, что моя кожа «горела», но мне удалось испытать два этих ощущения последовательно, и я должен признать, что первое из них совершенно не похоже на то, что чувствуешь, когда твоя кожа действительно в огне.
Впрочем, жар в руке нельзя сравнить со вспышкой боли, которая взорвалась в мозгу. Сотни червей горели заживо, и их телепатический вопль бил изнутри в мой череп словно «боинг–747». Звук обладал мощностью ядерного взрыва или землетрясения; тысячи бритвенных лезвий впивались в мозг.
А затем наступила тишина. Джон катал мою руку по песку, гася пламя. Кожа побагровела, став похожей на свеклу, и местами начала облезать.
Я сел, постарался сфокусировать зрение и подняться, но снова рухнул на землю. Джон пытался вытереть кровь со лба, чтобы она не заливала глаза. У ног лежала пустая бутылка. Мой друг согнулся пополам, и его стошнило. Рядом на коленях стояла Дженнифер: мокрые от крови волосы прилипли к черепу, из ноги вырван кусок мяса.
Большой Джим орал, указывая на что–то. Молли продолжала лаять.
Фред.
Он вопил.
И бился, словно в огне.
Рой нашел его.
Черви вылетели из разбитого внедорожника, словно из осиного гнезда, и приземлились на Фреда.
Он кашлял, задыхался: белые палочки влетали в его широко раскрытый рот. Через пять секунд все кончилось.
Фред рухнул.
Мы потрясенно уставились на Фреда, понимая, что он не умер. Молчание было тяжелым, почти осязаемым.
Дженнифер помчалась к мертвому внедорожнику, залезла в салон, достала что–то и тут же выбралась наружу. При каждом шаге из ее ноги бил фонтанчик крови.
Фред задергался, перевернулся на спину, затем неуклюже встал. Все вздрогнули и попятились. Я заставил себя встать, не обращая внимания на боль в ногах. Фред — если это все еще был Фред — недоуменно посмотрел на нас, отряхнулся и сказал:
— Парни, все в порядке. Я в норме. В норме.
Дженнифер подбежала к нам. Из внедорожника она вытащила дробовик Моргана; залитое кровью оружие блестело В лунном свете. Джим молча взял дробовик у Дженнифер, проверил, заряжен ли он, затем положил на плечо, словно внезапно стал командиром отряда.