В финале Джон умрет
Шрифт:
Снова прискакала Эми; в руке она держала зеленый флакончик экседрина, а локтем прижимала к боку бутылку красного «Маунтин дью».
— Кабельное отрубилось, — сказала девушка, кивнув в сторону телевизора. — Надеюсь, ты захватил что–нибудь почитать.
Я заметил, что старик смотрит прямо на меня.
ЧЕРТ.
Экран мигнул, почернел, потом на нем появилась картинка Эм–ти–ви — какое–то реалити–шоу с девочками–под–ростками, визжащими друг на друга.
Эми поставила бутылку передо мной.
— Смотри, телевизор заработал!
Милая, он не вишневый. Он КРАСНЫЙ.
— Нет–нет, все в порядке. Спасибо.
Я изучил экран телевизора — ничего, кроме верещащих девочек.
— Он то включается, то выключается, — сказала Эми.
— Эго все из–за мороза. Джон сказал, что видел стаю птиц, которые примерзли к проводам и не могли взлететь.
— Для Джона шутка важнее правды, — ответил я и бросил взгляд на напольные часы; они тикали, но, похоже, спешили часов на семь.
Картинка на экране телевизора исчезла, сменившись помехами.
— Вот видишь! — воскликнула Эми.
— Когда сигнал пропадает, на экране только помехи? — спросил я.
— Нуда.
— Ничего больше? Никаких других программ?
— Нет. А что?
Я пожал плечами. Старика она не видела.
Эми пыталась завязать разговор, но я лишь неопределенно мычал в ответ и наконец сумел загнать Эми обратно в ее комнату. Я посмотрел на напольные часы…
12:10.
…понял, что они абсолютно бесполезны, и снова взглянул на свои:
19:24.
Черт побери, ночь будет долгая. Гм, если в полночь Эми снова похитят, можно улизнуть и поспать у себя дома — никто и не заметит.
Перед диваном стоял журнальный столик; на полке под столешницей лежали несколько журналов. «Космо». Я взял верхний и начал листать. Женщина топлесс. Другая женщина, абсолютно голая, если не считать взбитых сливок в самых интересных местах. Еще две страницы: обнаженная мужская задница. Даже на канале «Синемакс» обнаженки меньше. Я взглянул на бархатную картину и внезапно почувствовал, что совершаю святотатство, разглядывая обнаженных моделей. Я засунул журнал обратно под столешницу и кивнул скверно нарисованному Иисусу, прося у него прощения. Потом еще раз взглянул на часы.
19:25.
Я откинулся на спинку дивана и задрал ноги. Мне показалось, что я лежу на груде кирпичей, накрытых войлоком. Может, если перевести все часы на полночь, похитители появятся раньше?
В прошлом году мы с Джоном расследовали один случай в Висконсине: загорелся некий человек, ехавший в своем зеленом «олдсмобиле». Один из свидетелей утверждал, что в момент взрыва языки пламени образовали огромную сатанинскую лапу. Мы отправились туда, поговорили с людьми и вернулись ни с чем. Но в конце концов нам позвонил один мальчик–гот, серьезно увлекавшийся сатанизмом, и сказал, что заключил сделку с сатаной; по условиям соглашения он должен был убить своих родителей, но отказался сделать это, когда мама
Демон–мститель перепутал машины и поджарил не того человека. Значит, они тоже ошибаются, тоже могут перепутать людей. Тот парень страшно переживал, и с тех пор каждый вечер вставал на колени и молил Бога дать ему еще один шанс. Так что я — ради собственного благополучия ~ теперь молюсь о том, чтобы обитателей тьмы как–нибудь не разозлил Брэд Питг.
Веки отяжелели. На противоположной стене шевельнулась какая–то тень — наверное, по улице проехала машина. Я закрыл глаза.
Снова их открыл. Стало темнее. Много ли времени прошло? На стене снова тень — длинная, похожая на человека.
Нет, это дерево…
Рядом с ней появилась еще одна, другая. Целый лес ползущих теней. Может, все это мне снится? Внезапно передо мной возникла тьма — черное, как смоль, пятно, в центре которого находились два огненных шара, два горящих уголька, парящих в нескольких дюймах от меня.
Я резко сел; мышцы готовы к бою от бурлившего в крови адреналина. Комната снова стала нормальной; одинокая тень все еще виднелась на стене — тень одинокого дерева, растущего во дворе. Я подошел ктени, прикоснулся к ней. Она не отреагировала. Это хорошо.
Мои часы.
23:43.
Я взлетел по лестнице и ворвался в спальню, напугав Эми. Девушка сидела на кровати, скрестив ноги. Перед ней стоял ноутбук; рука с пригоршней «читос» замерла на пол–пути ко рту.
— Как ты можешь одновременно есть и печатать? Весь компьютер будет в этой оранжевой дряни!
— Ну…
— Пошли вниз. Чему быть, тому не миновать, но я хочу быть на первом этаже и рядом с дверью.
— Зачем?
На тот случай, если придется бежать наутек, визжа от ужаса.
— И обуйся. Мало ли что.
23:52.
По телевизору снова показывали обычные программы: стандартный комплект кабельных каналов для человека, который редко смотрит телевизор. Ни одного канала с фильмами. Я выключил телевизор и повернулся к Эми. Она сидела на жестком диване и сердито грызла ноготь на большом пальце.
— Чего мы ждем? — спросила она.
— Чего угодно. Буквально чего угодно.
— Можно задать тебе вопрос?
— Конечно. — Я обошел комнату, выглянул из окна. Хотя бы снег не идет.
Только не спрашивай про брата…
— Вчера ты сказал, что почти все, написанное о вас, — правда. Ну вот… я тут прочитала кое–что…
— И что там про нас пишут?
— Что у вас что–то вроде культа. И что Джим погиб из–за вас.
— Думаешь, я бы в этом признался?
Я взглянул на часы: похоже, это стало превращаться в навязчивую привычку. .
23:55.
— Не знаю. Но ты же был там, в Лас–Вегасе?
— Да.
— В газетах написали, что Джим умер в результате несчастного случая. Но Джон сказал, что это не так.