В глубинах неба
Шрифт:
Первым на виртуальном экране появился молодой еще мужчина с бледным вытянутым лицом и беспокойными глазами. Волосы на его голове в слабой гравитации крошечного спутника стояли торчком. Прежде чем посмотреть на меня, он обернулся на кого-то, мне не видимого, словно ожидая разрешения.
– Здравствуйте, – сказал я, прерывая затянувшееся молчание. – Представьтесь.
– Здрасьте… Иванов… Э-э-э… Матвей Иванов, младший научный здесь…
–
– Д-да, конечно. – Иванов снова бросил взгляд через плечо. – Вы по поводу Хоффмана, что он пропал. Но я…
– Для начала я хотел бы услышать от вас, каким он был человеком. – Я сделал поощряющий жест. – Он ведь был вашим руководителем?
– Он был… – Иванов нахмурился, рука его дернулась, словно он хотел почесать в затылке, но в последний момент оборвал себя. – Хороший человек, и как начальник тоже! Только хорошее о нем могу рассказать!
Любому, хоть немного разбирающемуся в людях, стало бы понятно, что младший научный сотрудник врет, потому что делал он это очень неумело. Он долго рассыпался в комплиментах погибшему ученому, пока наконец мне это не надоело.
– Хорошо, давайте сменим тему. Над чем работал герр Хоффман перед смертью?
Мне никогда не приходилось видеть, как человек умирает от инсульта, и теперь я едва не получил этот опыт. Иванов сперва смертельно побледнел, затем его лицо начало стремительно наливаться дурной кровью. Он широко распахнул глаза, повернулся, глядя на замершего за пределами видимости Сандерса, но я услышал другой голос, властный и низкий, который произнес откуда-то со стороны:
– Я уверен, что это не имеет отношения к случившемуся. – Иванов исчез из кадра так быстро, словно от него просто отвернули камеру. Теперь передо мной оказался мужчина с тяжелым взглядом и грубыми чертами лица. Он так близко наклонился к объективу, что занял почти все пространство. – Ваше дело – разобраться, из-за кого мы лишились нашего лучшего астрофизика!
Его взгляд мог вызвать оторопь у неподготовленного человека, мне же по работе случалось пользоваться таким самому. Выдержав паузу, я сказал:
– Обязательно разберусь, не сомневайтесь. А теперь я бы хотел продолжить, пригласите следующего.
Мужчина дернул щекой, напоследок ожег меня злым взглядом, но из поля зрения убрался. Было слышно, как за кадром он отдает команды, потом на стул по ту сторону камеры уселся следующий человек, Джон Элтон, астрофизик. Этот выглядел так, словно его оторвали от очень важного дела. На
– Мразь он был первостатейная. Но дело знал, на нем все держалось. Хватит?
– Вы куда-то торопитесь? – спросил я.
– Нет, у меня полно времени на тупые разговоры! Давайте, что у вас там дальше?
– Как скажете. Тогда вот такой вопрос: кто мог желать ему смерти?
За пределами экрана что-то сказали предупреждающе, но астрофизик отмахнулся, развел руками:
– Да кто угодно! Мы тут все сплошь неповторимые снежинки и не любим, когда нас тычут мордами в ошибки.
– А он это делал?
– Я там раньше уже говорил про тупые разговоры? – голоса стали отчетливее, и Элтон огрызнулся в сторону: – Да в задницу вашу секретность! Никто Хоффмана специально не убивал! По крайней мере, я бы его с удовольствием сам задушил, глядя в глаза!
Последнюю фразу он почти выкрикнул, потом вскочил на ноги и, не прощаясь, скрылся из вида.
Так, один за другим, передо мной прошли все девять бывших коллег погибшего. Совершено разные, они как близнецы были похожи в одном: у каждого смерть Хоффмана вызвала только плохо скрываемую радость. У всех, кроме первого. Матвей Иванов выглядел очень уж… странно. Было бы отлично, если бы с этим человеком я мог встретиться наедине, уверен, что мог бы узнать много интересного.
Наконец, на экране снова появился Сандерс. Он опустился на стул перед смотрящей на него камерой и спросил, официально улыбаясь:
– Мы закончили, господин Коростылев?
– Позвольте еще пару вопросов. Ваше личное мнение: погибший действительно был таким, как его тут описывали?
– При условии, что это останется между нами, – он усмехнулся, откинулся на спинку стула, опустив ладони на стол, – то один в один.
– А что по поводу Иванова?
Сандерс хмыкнул.
– Это человек… слабохарактерный. Хоффман запугал его так, что бедняга боится слово лишнее сказать, так что лучше на него не давить. Тут ведь, как заметил Джон, одни снежинки. Каждый – гений, а остальные – так, чтобы результаты фиксировать. И если бы помер не старик, а кто-то из них, они бы точно так же от радости на головах ходили.
– От радости?
– Даже от счастья. Больше денег, больше славы, когда проект закончится. Уверен, что не успел Хоффман пропасть, как его терминал уже начали взламывать с восьми сторон!
Конец ознакомительного фрагмента.