В глубинах полярных морей
Шрифт:
Художников мы приняли гостеприимно. Дали им возможность побывать в море. Они рьяно взялись за работу. Их глаз привлекали и угрюмые скалистые берега, и необычных оттенков волны Баренцева моря, и причудливое северное небо, и конечно же люди, покоряющие эту недружелюбную природу. Они не отрывались от альбомов и портативных этюдников.
Но к сожалению, эта горячая, вдохновенная работа длилась недолго. С началом войны большинство художников было отозвано в Москву. Не могли же столько баталистов и маринистов оставлять на Севере: для одного флота это, наверное, было бы слишком жирно!
Осталось у нас трое: Александр Меркулов, Алексей Кольцов и Наум Цейтлин.
Все трое с большим вдохновением и творческим накалом преуспевали в самых различных жанрах: участвовали в оформлении журналов и газет, создавали плакаты, занимались живописью и даже, случалось (пока на флоте не было профессионального скульптора), ваянием. Материал для своих работ они черпали всюду, где только возможно: выезжали на фронт, выходили в море на кораблях, подвергая себя риску наравне со всеми моряками.
[320]
Осенью 1943 года Алексеем Кольцовым был создан бюст Федора Видяева, который установили как памятник и открыли 7 ноября в том же году.
Особенно значительную галерею картин, запечатлевших военный Север, создал Александр Александрович Меркулов. Наибольшее впечатление на нас, подводников, произвели две из них: «Выстрел Победы» и «Побежденная Арктика».
Во второй половине 1943 года на Северный флот прибыл только что окончивший учебное заведение скульптор Лев Кербель. По приказанию члена Военного совета краснофлотца Кербеля назначили для прохождения службы на бригаду подплава. Нам, конечно, было лестно заполучить «своего» скульптора. Правда, о его профессиональных достоинствах судить мы еще не могли, да и подходящей мастерской для него пока что не имелось, но мы надеялись, что он сумеет развернуться. И молодой художник действительно развернулся.
Кербель быстро приспособил под мастерскую отведённое ему помещение и буквально с первого же дня взялся за творческую работу. Он начал создавать бюсты подводников, морских летчиков, катерников, пехотинцев. За его работой по-отечески следили член Военного совета Николаев и начальник политуправления Торик. Знатоки хорошо отзывались о его работах, находили в них признаки незаурядного таланта.
Еще в зимнюю пору возникла мысль установить на территории береговой базы памятник подводникам-североморцам, павшим в боях с врагам. Военный совет и политическое управление флота одобрили эту идею. Воплотить ее в жизнь, естественно, поручили Льву Кербелю.
Это была первая большая скульптурная работа молодого художника. Он тщательно разработал проект памятника, выбрал для него удачное место. Потом с помощью выделенных в его распоряжение моряков начал воплощать свой замысел в материале.
22 июня 1944 года подводники собрались на открытие памятника. Участие в этом событии приняли командующий флотом, представители штаба и политуправления, гости из других соединений.
По команде «смирно» замерли шеренги моряков. Вот прозвучало: «Памятник открыть!» — и мичман Сергей
[321]
Дмитриевич Кукушкин, старшина группы с гвардейской Краснознаменной «Щ-402», снял покрывало. Глазам присутствующих открылся массивный постамент с высоким серым обелиском. У обелиска выделялась скульптура
Начался митинг. Выступавшие подводники говорили о крови боевых друзей и страданиях родной страны, взывавших к священной мести, о тех усилиях, которые мы должны приложить, чтобы приблизить час разгрома ненавистного врага. Потом состоялся парад бригады.
Так сила искусства реально и зримо воплощалась в силу материальную, боевую, поднимая дух людей, ведя их к подвигу.
Лев Ефимович Кербель выдержал экзамен на зрелость художника. Отсюда, с бригады подводных лодок Северного флота, получил он путевку в большую творческую жизнь, в большое искусство.
Почти два десятка лет стоит этот памятник. Мощная фигура моряка выражает собранность, готовность к действию. Матрос зорко смотрит на запад.
А напротив Большого театра в Москве высится величественный памятник основоположнику научного коммунизма Карлу Марксу, зорко смотрящему в предвиденное им будущее. За эту работу Лев Ефимович Кербель удостоен Ленинской премии.
Прежде чем поставить точку
На этом можно и закончить рассказ о прожитом и пережитом в тяжкую годину войны, о тех замечательных подводных бойцах, рыцарях без страха и упрека, с ко-
[322]
торыми мне посчастливилось провести четыре самых трудных года в моей жизни. Но прежде чем поставить точку, нельзя не сказать хотя бы нескольких слов о судьбах некоторых из людей, с которыми читатель встречался на страницах этой книги.
Наш всеми уважаемый командир бригады Николай Игнатьевич Виноградов сейчас адмирал, много сил отдает подготовке военных моряков. С училищами, готовящими офицерские кадры для нашего флота, связана служба многих из тех, кто воевал на подводных лодках Северного флота. Например, Героя Советского Союза Валентина Георгиевича Старикова, командира легендарной «М-171», инженер-капитана 1 ранга Владимира Юльевича Брамана, инженер-механика Краснознаменной «К-21», не раз спасавшего лодку из, казалось бы, безвыходного положения. Это очень хорошо, что воспитание молодого поколения флотских командиров находится в руках носителей ценнейшего опыта войны и замечательных боевых традиций.
По-прежнему служит на флоте вице-адмирал Григорий Иванович Щедрин. После войны он окончил академию, занимал ответственные командные должности, получил известность как талантливый военачальник. По душе пришлись флотскому читателю его воспоминания о том периоде, когда он командовал лодкой, — книга «На борту «С-56». Она правдиво повествует о подвигах североморских подводников во второй половине войны.
В звании инженер-контр-адмирала продолжает службу бывший флагманский механик бригады Иван Владимирович Коваленко, самоотверженным усилиям которого мы были обязаны тем, что лодки поддерживались в пригодном для боя состоянии, а экипажи приобретали прочные навыки эксплуатации техники и борьбы за живучесть.