В глубине Великого Кристалла. Помоги мне в пути
Шрифт:
Вернувшись, я опять лениво взялся за книги. С Сашкой мы почти не разговаривали, но молчание наше не было тягостным. Оба мы были как два путника, утомленные долгим путешествием и понимающие друг друга без слов. Я спросил только:
– Сашка, а где Чиба?
Сашка сказал недовольно:
– Шастает где-нибудь. За ним разве уследишь…
В обед Генриетта Глебовна покормила нас борщом и жареными карасями. Сашка ел охотно, и за это нам разрешено было погулять в парке над обрывом.
– Только не лезьте вверх напролом,
С моей-то ногой напролом по обрыву! Скажет тоже… Тем более что опять гудела голова. Ну, ничего…
Парк был захламлен, решетчатые павильоны и лавочки заросли сорняком. Сирень разрослась, как джунгли, и пахла одуряюще. А над ней – высоченные березы, клены и липы, солнце сквозь них – как тысяча золотых шпаг. И тихо-тихо. Почему-то совсем не было слышно и видно птиц. Только по кривоногому облезлому роялю, что стоял на развалившейся эстраде, прыгали воробьи.
Я забрался, открыл клавиатуру, хотел тронуть клавиши.
– Не надо, – тихо, но решительно сказал Сашка. – А то… всякое может быть.
Ну, ему виднее. На то и лоцман.
– Сашка, здесь что, никто не бывает? Рояль бросили…
Сашка повеселел, хихикнул:
– Бывают, наверно… Только по ночам. Такое тут…
– Кто? Нечистая сила, что ли?
– Ага… Похоже, – дурашливо сказал он.
– Ну тебя…
Сашка ответил уже серьезно:
– Я не знаю. Это закрытый объект. Сюда только у лоцманов первой категории есть полный проход.
– А у тебя какая категория?
– Пока никакой, потому что документов не дают. Но по третьей взрослой я все равно работаю. А то и по второй… Ура, лошадь! – Он взлягнул ногами и помчался от меня.
У края обрыва стояла не лошадь, а гипсовая скульптура лося с обломанными рогами. Сашка, будто обезьяна, забрался лосю на спину и сел с видом полководца. Но мне показалось, что он чересчур бодрится. Неестественно. Я вспомнил, как еще недавно он почти без сознания висел у меня на руках, и страх опять прошел по мне короткой судорогой.
– Сашка… Ты как себя чувствуешь?
– Я-то? Во! – Он вскинул большой палец, этим же пальцем почесал нос и сообщил решительно: – Завтра мы во-он туда отправимся. – Вытянул к горизонту руку.
С обрыва был виден весь город Овражки, за ним луга и рощи, лес в синеватой дали, а из-за леса поднимались, как свечки, белые колокольни. На них и показывал Сашка.
– А что там?
– Ново-Камышино. Деревушка, а рядом крепость-монастырь. Там и сейчас монахи живут. Говорят, у них библиотека такая, что даже из всяких академий ездят… Может, вы там и ту самую книгу найдете, Ришелье…
– Как же, найдешь ее…
– А может… и Тетрадь. – Сашка хитро глянул с высоты.
Я не выдержал:
– Дернуло меня однажды за язык сказать тебе о них. И о книге, и о Тетради…
Кажется, он слегка надулся. Я проговорил примирительно:
– Пойдем
Сашка на животе сполз с гипсового «коня».
– Пойдемте. Мое дело такое, я проводник…
– Обиделся, что ли?
– Не обиделся. А только что вы все время… это…
– Что?
– Киснете!
Вот ведь душекопатель на мою голову!
– Не кисну я. Просто подумал, что Генриетта Глебовна не пустит нас завтра. Путь-то небось неблизкий.
– Ага! Надо по речке сплавляться. Вон, видите среди лугов блестит… За день не успеть…
– Вот я и говорю!
– Ну и что! Поплывем, когда пустит!
– А послезавтра наш контракт кончается…
Сашка вскинул потемневшие глаза.
– Вам, значит, уже надоело со мной, да?
– С чего ты взял? Господи, да поплывем, если хочешь!.. Только больше не болей.
– Не-е! Теперь у меня им-му-ни-тет!
Мы бродили еще долго. Как в неведомом лесу. Наткнулись на кривобокую избушку, она стояла на могучем пне, будто на разлапистой птичьей ноге. Скорее всего, это был заброшенный киоск, построенный в нарочито сказочном стиле. Но…
– Смотри, Сашка, жилье Бабы Яги. «Ёшкин свет»!
– Точно! Сейчас бабка сама пожалует! На метле! – Сашка, смеясь, вскинул голову. Я тоже.
Небо уже было предвечерним. Бабы Яги в нем не оказалось, только золотилось похожее на перо облако, и его протыкали два реактивных следа. Очень близко друг от друга. Видимо, два истребителя в тренировочном парном полете.
– Будто катамаран, – сказал я.
Сашка быстро и без улыбки посмотрел на меня. Вот тут я его и спросил:
– Слушай, лоцман, объясни мне все-таки: почему те люди, с «Даблстара», оставили на Земле Пантюхина? Он же капитан! Разве они имели право?
– Ну, значит, имели, – сказал Сашка неохотно. – Раз путь такой… незвозвратный. Они не хотели, чтобы Пантюхин тоже не вернулся. У него семья в Турени…
– Подожди… Что значит «невозвратный» путь? Зачем тогда мальчишку взяли?
– Какого мальчишку?
– Ну, был там кудлатый, маленький…
Сашка сказал, глядя под ноги:
– Вовсе это и не мальчишка… Они все там почти ровесники были – два темпоральных исследователя и капитан. Но один с Круга Времени вернулся на полуфазе, поэтому в таком виде…
– Ничего не понимаю…
– Я тоже толком не понимаю. Мне Пантюхин это в машине объяснял, в двух словах, пока вы дремали…
– Я дремал?!
– Ага, вы сами не заметили. Когда в гостиницу из конторы ехали… Но он мало объяснил, про остальное я сам кое-как догадался. Тут вообще сплошная легенда. Оказывается, катамаран свободно менял направление по вектору времени, ходил то в прошлое, то в будущее… Но теперь у них кончился локальный срок. По алгоритму… И они пошли вдвоем, два брата, по прямой через Кристалл. Со скоростью света… До конца…