Шрифт:
========== Deep…in the woods ==========
— Не останавливайся… — Китнисс выпалила это громче, чем собиралась. Хотя и была уверена, что они здесь совсем одни. В этой глухой чаще никто не бывает, хотя уже столько лет прошло после падения Капитолия. Но, несмотря на это, обычно она все равно старалась особо не шуметь. Просто на всякий случай. Но сегодня отчего-то особенно разошлась… Даже не стала делать вид, что собирается с ним на обычный пикник. Она хотела, чтобы он ее как следует оттрахал, и чтобы это случилось на природе. Так что,
— Я пытаюсь, но… Китнисс… ты такая… тугая и мокрая… — прорычал сзади нее Пит, продолжая в нее врезаться, снова и снова, а ее влажная плоть сжималась вокруг него, терлась об него, затягивая еще глубже в себя. Его пальцы ощутимо вцепились ей в бедра, он гладил и мял и их, и её зад. А земля на этой прогалине была твердая как камень, и плед для пикников почти не смягчал соприкосновение с ней коленей. Но Китнисс не обращала внимания на этот дискомфорт, отдаваясь его мерным ударам, жадно вбирая их в себя. Ее оргазм был уже совсем близко — стоило только чуть подтолкнуть.
— Пит, глубже! — выкрикнула она, и он последовал ее указаниям, в воздухе эхом разносился звук соударения их влажных тел. Подавшись вперед, он потер набухшую бусину ее клитора — и это было то, что нужно, чтобы она потеряла себя, и в сладостном спазме выгнулась под ним. И ему тоже не оставалось ничего, кроме как кончить вслед за ней, еще несколько раз дернув бедрами, извергая горячие струйки, содрогаясь в ней, пока все не затихло.
Он выскользнул, оставив ее опустошенной, но довольной. И, когда она улеглась на бок на пледе, устроился рядом, прижав к себе.
— Нам надо бы почаще выбираться на пикник, — пробормотал Пит, уткнувшись в ее плечо, целуя его и посасывая. Она даже был уверена, что там не обойдется без засоса.
— Пикник без еды, — усмехнулась она в ответ, наслаждаясь этим липким прикосновением, и теплом, разлитым в весеннем воздухе, и пением птиц у них над головами. Поначалу оно казалось мелодичным, пока не стало вдруг громче и настойчивее, и их не окружила какофония отдаленно знакомых звуков, от которой Китнисс вдруг резко села и испуганно заозиралась.
— Пит, слушай… — свистящим шепотом произнесла она.
С толстых веток ближайшего дерева до них долетел рефрен, который птицы наверняка скоро разнесут на много миль вокруг.
— Не останавливайся…
— Китнисс, ты такая тугая и мокрая…
— Пит, глубже…
— Сойки-пересмешницы! — Китнисс резко вскочила на ноги, тщетно пытаясь прогнать их прочь. — Чертовы птицы! — выкрикнула она с досады, и этот гневный всплеск тут же добавился к их непристойной песне.
– Не останавливайся…
— Китнисс, ты такая тугая и мокрая…
— Пит, глубже…
— Чертовы птицы!
— Китнисс! — позвал Пит, обнимая её. — Тут уж ничего не поделаешь. Пусть
— А тем временем весь Двенадцатый узнает, чем мы тут с тобой занимались, — воскликнула Китнисс, пытаясь собрать свою разбросанную одежду и быстро напялить ее на себя. Одна ее штанина так и болталась на ноге, а сапог куда-то запропал. Она едва могла расслышать собственные мысли, так громко гомонили эти птицы, по ролям, по нотам озвучивая каждую фразу, перебрасываясь друг с другом замысловатой мелодией. Китнисс уже была готова взорваться.
— Вовсе не обязательно. Ты ведь не знаешь, далеко ли они разносят свои песни, — пытался успокоить ее Пит, складывая плед для пикника, убирая его в сумку и тоже одеваясь, отряхиваясь от листьев и приставших мелких соринок.
Китнисс остановилась и недовольно на него выпучилась:
— А почему, ты думаешь, Капитолий использовал этих птиц, как шпионов. Они могут до бесконечности повторять разговор дословно.
— Ну, вообще-то, если быть точным, это были сойки-говоруны. Сойки-пересмешницы, впрочем… — Пит ухмыльнулся, как показалось Китнисс — слишком уж самодовольно.
— Без разницы, — фыркнула она, собирая остатки разбросанных вещей, прежде чем зашагать в сторону Деревни Победителей. — Пошли-ка лучше скорее домой. Может, смоемся от них, они и отцепятся…
Но как бы быстро они ни шли, птицы, казалось, специально преследовали их своей замысловатой перекличкой. Китнисс на миг вспомнилось, как ее атаковали жуткие сойки-говоруны на Квартальной Бойне. Они чуть не свели ее с ума тогда, и сейчас она тоже ощущала себя на грани тихого помешательства. Лишь когда они, наконец, оказались за воротами Деревни Победителей, и назойливые крики соек слились с прочими лесными звуками, ее отпустило. Пит, который шел сзади, теперь поравнялся с ней и обхватил рукой за плечи.
— Видишь, я же говорил — тебе не о чем беспокоиться. Да они наверняка уже накричались и угомонились, — произнес он с озорной улыбкой.
— Мне отчего-то кажется, что ты вообще не осознаешь всей серьезности случившегося! — проворчала Китнисс, пока они шли по деревне.
— А ты ее явно преувеличиваешь! — рассмеялся он, привлекая ее к себе. — Нам следует это повторить, — промурлыкал он ей на ухо, и Китнисс тоже усмехнулась, — Я так люблю, когда я сзади, смотреть как твоя тугая маленькая попка отскакивает от меня, когда я вхожу в тебя и выхожу…
— Какой же ты распущенный, — сказала Китнисс, но ощутила, что все ее тело стало покалывать, оживать. И она подумала о мягкой постели в их тихой спальне, и что они могут устроить еще один заход, и ни говоруны, ни пересмешницы их там не достанут. Но ее мысли внезапно прервал грубый голос их старого ментора, который восседал на своем крыльце:
— А вы, ребята, похоже, отлично провели время. Соберетесь опять покувыркаться на свежем воздухе, вы уж ведите себя потише, а?