В годину славы и печали
Шрифт:
Людендорф и Гинденбург вначале косо посматривали на эту «штабную выскочку» и ждали удобного момента, чтобы запихнуть его обратно, но неудачи на фронте отнимали почти все их время, и поэтому фельдмаршалы были вынуждены терпеть присутствие фон Берга рядом с кайзером.
Приглашая к себе Берга, кайзер приказал привести гостя в кабинет с зажженным камином, тем самым давая понять приглашенному, что характер беседы будет чисто светский.
Как истинный солдафон, Вильгельм был напрочь лишен чувства такта с подчиненными и поэтому, едва только собеседник получил из рук кайзера бокал с грогом,
– Я пригласил вас, милый Берг, для того, чтобы обсудить один важный вопрос, который напрямую касается нас всех. Несмотря на мнение Гинденбурга и Людендорфа, что только они разбираются в военной стратегии, я позволю себе не совсем согласиться с ними в этом вопросе.
Высказав эту тираду, кайзер поднял свой бокал, призывая своего собеседника пригубить наполненный бокал. Берг охотно последовал примеру хозяина, полностью обратившись в слух. Подобное начало аудиенции его очень заинтриговало. Между тем, отхлебнув грога, Вильгельм продолжил развитие своей мысли:
– Изучая сводки с полей сражения, я прекрасно понимаю, что в нынешней ситуации Германия уже не может выиграть войну, несмотря на все бодрые заверения моих фельдмаршалов. Маршал Фош отшвырнул их от Парижа на исходные позиции, что мы занимали к началу года, а Корнилов за два месяца отбил все то, что мы завоевали за целый год. Как это ни прискорбно звучит, но на сегодня я полководец разбитой армии, Берг. Не надо слов утешения и сладкого вранья, генерал, я прекрасно отдаю себе отчет в происходящем. Сейчас перед нашим рейхом стоит только одна задача – заключить почетный мир, который позволит нам выйти из войны с наименьшими потерями и высоко поднятой головой.
Наступила тишина, но имевший хороший опыт в подобных делах Берг не торопился открывать рот, предоставив кайзеру возможность и дальше читать свой монолог.
– Я долго размышлял и пришел к выводу, что справиться с этой трудной задачей нам поможет заключение сепаратного мира с одним из членов Антанты. Подобный ловкий ход с нашей стороны обязательно поссорит наших врагов между собой, и вчерашние союзники непременно станут врагами.
Кайзер замолчал и торжествующе поднял над головой свой недопитый бокал:
– Как вам моя идея, Берг? Не правда ли гениальна?! Ставлю золотой империал против ломаного гроша, что Людендорф и старый Гинденбург до этого наверняка не додумались.
– Право, ваше величество, гениальная мысль. Честно говоря, вы сразили ею меня наповал, – с искренним видом пропел дифирамб генерал кайзеру.
– Цените, Берг, цените мое расположение к вам, ибо вы первый человек, с которым я решил обсудить мою блистательную идею.
Раззадоренный речью Вильгельм залпом осушил свой бокал и щедрой рукой вновь наполнил его до половины. Правда, только себе, но генерал не был в обиде.
– Найдя выход из столь трудного для рейха положения, я продолжил свои изыскания, решая, с кем и против кого мы должны объединиться. Это была очень трудная задача, генерал, но я с ней справился не менее блестяще, чем с предыдущей.
Вильгельм сделал многозначительную паузу.
– Нашими новыми союзниками должны стать Англия и Франция. Да-да, не удивляйтесь, генерал, бриты и галлы, поскольку они более близки нам по
Вильгельм вновь сделал паузу и залпом осушил свой бокал, чтобы промочить горло, порядком пересохшее от длительной речи.
– Ваши дирижабли, Берг, подсказали мне выход. После нескольких удачных бомбежек столицы разгневанные англичане изгнали с поста премьера ненавистного мне Черчилля и вернули Ллойд-Джорджа. Это прекрасный пример, как можно управлять вражеской страной, находясь на расстоянии. Именно с помощью продолжения бомбежек мы сможем заставить англичан пойти на переговоры с нами, а вслед за ней и Францию. У нас еще есть время до наступления зимы. Наши оборонительные линии крепки, и союзники не смогут полностью прорвать их. Пока не подошли американские резервы, мы в относительной безопасности.
Император аккуратно налил себе третий бокал, при этом полностью игнорируя бокал гостя.
– Я хочу услышать ваше мнение относительно возобновления бомбежек Лондона, этого осиного гнезда. К несчастью, Черчилль основательно укрепил его воздушную оборону, и недавняя гибель экипажа Крюгера достойное этому подтверждение. Я очень дорожу вашими орлами, генерал, и хочу сохранить их боевой отряд как можно дольше в относительной целости и сохранности, но как это сделать? Посоветуйте мне, как сохранить овец и накормить волков?
Пока кайзер просвещал своего собеседника о гениальности своей идеи, серые клеточки головного мозга генерала активно прокачивали услышанную информацию. Сам Берг уже более месяца назад пришел к аналогичному выводу и много и упорно размышлял по поводу спасения Германии, а заодно и себя. Поэтому, когда Вильгельм замолчал, у генерала уже имелся готовый ответ.
– Право, не знаю, как вам и сказать, ваше императорское величество, – начал говорить Берг, умело изображая на лице гамму сомнений и смятения своих чувств.
– Бросьте эти церемонии, Берг. Вы солдат, и поэтому извольте, говорите прямо и коротко, как это принято в рядах доблестного рейхсвера. Вы знаете выход из сложившегося положения?
– Да, ваше величество, но…
– Никаких «но», Берг. Я не потерплю, чтобы командир моих любимых орлов проявлял нерешительность и колебания, подобно юной гимназистке, когда решается вопрос спасения его родины. Говорите, черт вас побери, Берг.
– Выход есть, и довольно простой, но вот цена…
– Германия никогда не постоит за ценой ради своего спасения, – пафосно воскликнул кайзер, при этом искоса посмотрев на свое отражение в боковом зеркале на стене кабинета, и остался им доволен.