В гольцах светает
Шрифт:
Правда, не все были такими послушными. Жена Аюра хотела показать плохой пример, но она поплатилась за неуважение к духам: в одну луну от нее и ее юрты остался пепел. Тогда снова пришлось много бить в бубен, где горел очаг этой семьи, чтобы задобрить духов... С этого дня много раз зима сменяла лето. Трава укрыла обгоревшую землю, но противный страх как вошел, так и остался в сердце. Будто не по земле он ходит, а по тонкому льду, будто вся тайга глядит на него неумолимым свидетелем...
Куркакан сжимается в комок. Раскаленная печка палит нестерпимым жаром. Кажется, что не ту женщину, а его собственные кости гложет огонь. Уши слышат не
Умиротворенно сопит и кряхтит Гасан, почесывая пяткой ногу. Парень так же осторожно елозит шкурами по могучей оплывшей спине шуленги. И снова горделивые мысли берут свое, ползут, как тараканы из щелей.
Гасан стал хозяином всей тайги. Совсем походит на начальника золотой земли. Имеет такие же обрубленные волосы вместо косы, русскую жену, громко кричит, ругается русскими словами и живет в юрте, в которой много тепла и света, а глаза не ест дым. Если бы не Куркакан, не иметь сопкам хозяина Гасана. Да, это так!..
После всего этого Куркакану показалось особенно обидно, что хозяин назвал этого парня собакой.
Разве полевая мышь может равняться с лисой! Лисица проглатывает полевку вместе с хвостом!..
Пятка Гасана приподнялась и дружелюбно дотронулась до руки парня. Тот поспешно разогнул спину, собрал мокрые шкурки и отошел к пологу, ожидая указаний.
Гасан лениво приподнялся, взял кусок меха, неторопливо обтер лоснящееся от пота лицо, кивком головы подал знак Назару и только тогда заговорил.
— На этот раз лисица вернулась с пустым желудком! Или ты пришел соленого нахлебавшись, как говорит Зеленец?
В юрту снова вошел парень. Он принес деревянный столик и обтянутый кожей стул, точно такой же, на каком сидел Куркакан.
— Духи привели меня вовремя к очагу Луксана, — осклабился шаман.
— Пусть Назар принесет что-нибудь, чем можно набить желудок, не боясь поцарапать его! — распорядился повеселевший шуленга.
— Гасан слышал, что имеющий бубен хотел проглотить немного воды? — обратился он к Куркакану, когда Назар вышел. — Уж не говорят ли его духи, что в юрте Гасана нет ничего, кроме воды? Или они думают, что Гасан разучился уважать свою шапку? Ха!
При последних словах Куркакан важно поднял голову. Старшина прошел в передний угол и склонился над мешком. Когда он поднялся, в руках у него была бутылка спирта. Гасан встряхнул ее, и жидкость встрепенулась искорками. Глаза Куркакана заблестели. Он поспешно стащил с себя меховой халат, взмокший от липкой испарины, бросил у входа, прошел к столику.
— В сердце Гасана живет любовь к тебе! — Шуленга пухлой ладонью стукнул по дну, бутылка громко стрельнула. Пробка ударилась в брезентовую кровлю, отброшенная пружинистой силой, хлестнула шамана в худосочную грудь. Гасан затрясся от хохота. Смеялся и Куркакан, хотя мог и рассердиться. Длинными пальцами он поймал кончик своей жиденькой косы, болтавшейся на голой спине, потер ею ушибленное место и поднес к носу.
— Арака!
— Спирт! Сердитая вода! Ха-ха-ха! — рычал Гасан, обеими руками царапая живот. Продолжая хохотать, он налил две железные кружки до половины, одну придвинул гостю. Тот аппетитно потянулся, схватил посудину.
— Нет, — жестом остановил Гасан. — Наливать пустой желудок спиртом могут лишь длинноухие! [5] Ха!
Снова вошел Назар, на этот
5
Длинноухими, т. е. зайцами, Гасан называл всех подчиненных ему эвенков.
Гасан вытащил из-под шкур широкий нож. Дохнув на блестящую сталь, с минуту любовался зеркальным блеском лезвия. Ловко перебросив нож в правую руку, подошел к олененку.
Животное забилось, хотя парни изо всех сил прижимали его к земле. Дрожащим фонтанчиком брызнула кровь. Гасан припал к шее оленя. Пил долго, шумно сопя. Заткнув пальцем рассеченную жилу, уступил место Куркакану. Они напились, утерлись куском кожи и уселись на стулья. Парни выволокли животное.
Хозяин и гость некоторое время сидели с закрытыми глазами, тяжело отдуваясь. Ни тот, ни другой не притрагивались к кружкам. Необходимо было выждать, чтобы кровь, наполнившая желудок, впиталась, а от спирта она мгновенно свернется, как от жаркого пламени. Наконец Гасан открыл глаза и взял кружку. Куркакан сейчас же схватил свою, сделал маленький глоток и посмотрел на старшину. Тот, как всегда, пил большими медленными глотками. Куркакан тоже поднес кружку к губам и, уже не отрываясь, вылил спирт в рот. Бросив кружку на стол, он проворно заткнул концом косички свой хрящеватый нос, шумно вытолкнул из груди воздух, как когда-то учил Гасан. Сперва спирт обжег кишки, потом его дух стал переселяться в голову. Куркакану стало весело.
«Пожалуй, кожа на лице хозяина-Гасана натянута, как на моем новом бубне», — подумал он, взглянув на красное лицо шуленги, и тоненько хихикнул.
Назар принес большой четырехугольный лист бересты, загнутый по краям, полный мяса. Здесь было мясо, отваренное большими кусками, мясо, зажаренное на углях, и трепещущая печенка.
— Пусть видят твои духи, как любит тебя Гасан! — Старшина взял из рук Назара тяжелый лист, с шумом поставил на стол.
— Да, это видят послушные мне, — закивал головой Куркакан.
Запах обильной и жирной пищи щекотал ноздри. Хозяин и гость жадно набросились на еду. Сперва жевали печенку, обсасывая пальцы, потом взялись за мясо. Несколько минут в палатке слышалось чавканье, довольное посапывание да стук костей. Когда добрая половина мяса исчезла с листа, Гасан бросил недоеденный кусок на стол, поднял голову. Губы и щеки его лоснились от жира. Он схватил валявшийся на полу кусок меха, обеими руками прижал его к лицу, утерся, бросил Куркакану.
— Имеющий бубен молчит. Может, плохо смазал горло? Спирт смазывает горло лучше самого жирного куска, и языку легко выталкивать слова. Так говорит сам Гантимур, выгоняющий лихорадку из своего тела. Скоро вторая дочь Гасана уйдет в его юрту. Тогда Гасан станет равным самому князю!
— Гасан станет равным, пожалуй, самому русскому царю, — подхватил шаман. — И Куркакан будет помогать ему.
— Голова Куркакана достойна сидеть на плечах! — заверил Гасан.
Он снова наполнил кружки. Новая порция сделала голову шамана легкой, а язык — разговорчивым.
— Послушные мне услышали желание хозяина. Когда снег уйдет из сопок, дочь Тэндэ придет к очагу его сына.
Куркакан выдернул из-за пояса меховых штанов рукавичку и бросил Гасану. Тот схватил ее обеими руками, смял.