В городе Ю. (Повести и рассказы)
Шрифт:
Однажды друг мой мне говорит:
— Хочешь, познакомлю тебя с девушкой? Весьма интеллигентная… при этом не лишенная… забыл чего. Только учти, говорить с ней можно только об искусстве пятнадцатого века, о шестнадцатом — уже пошлость!
— Да я,— говорю,— наверное, ей не ровня. Она, наверное, «Шум и ярость» читала!
— Ну и что? — говорит.— Прочитаешь — и будешь ровня!
— Это ты верно подметил! — говорю.
Подучил еще на всякий случай пару слов:
С ходу она ошарашивает меня вопросом:
— Как вы думаете, чем мы отличаемся от животных?
Обхватил голову руками, стал думать…
— Тем, что на нас имеется одежда?
И — не попал! Промахнулся! Оказывается, тем, что мы умеем мыслить. Больше мы не встречались.
Встречает меня знакомый:
— Слушай, колоссальная у меня сейчас жизнь, вращаюсь всю дорогу в колбасных кругах. Хочешь, и тебя могу ввести в колбасные круги?
Ввел меня, представил одной. Как-то позвонил я ей, договорились о свидании.
Приходит — на голове сложная укладка, на теле — джерсовый костюм (на базе, видимо, недавно такие были).
Зашли мы в шашлычную с ней, сели. Вынимает из кармана свой ключ, уверенно открывает пиво, лимонад.
Приносит официант шашлык. Она:
— Что это вы принесли?
Официант:
— Как что? Шашлык… Мясо.
Она:
— Знаю я, что это за мясо! Вы то принесите, которое у вас на складе! Знаю как-нибудь — сама работаю в торговле!
Дикую склоку завела, директора вызвала. Пошла с ним на кухню поднимать калькуляцию.
Возвращается — злая, в красных пятнах.
— Вот так,— говорит,— я уж свое возьму!
«Ты,— думаю,— наверно, и не только свое возьмешь!»
Стала она рвать сырое почти мясо, на меня хищные взгляды кидать.
— Посмотрим,— урчит,— поглядим, на что ты способен!
«Да,— думаю,— ждет меня участь этого мяса!»
— Знаете,— говорю,— я чувствую непонятную слабость. Я должен непременно пойти домой, на несколько секунд прилечь… Всего доброго.
Недавно я с отчаяния додумался зайти в кафе. Девушки молодые, одетые модно, у стойки сидят.
С одной попытался заговорить — получил в ответ надменный взгляд.
— Мне кажется, я читаю!
Ей кажется, что она читает.
Хотя, в общем-то, разговор их известен. Если двое их — обязательно почему-то говорят, что они польки или что они двоюродные сестры. На другое ни на что фантазии не хватает. Такой — известно уже — происходит разговор:
— Здравствуйте. Вы кого ждете?
— Не имеет значения.
— А после куда пойдете?
— Не важно.
— А пойдемте ко мне!
— Это зачем еще?
— Чаю попьем.
— А мы чай не любим.
— А что же вы любите.
— Молоко.— Хихиканье.
— И
— Пятнадцать суток.— Дикое хихиканье.
И в этот раз одну такую сумел зачем-то разговорить на свою голову. Сразу же целый ворох ненужных сведений был на меня высыпан: как вчера на дежурстве придумала в шкафу спать, где халаты; как на свадьбе у брата все гости передрались в кровь…
И лепечет ведь просто так, явно не различает меня в упор, думает, что я ее подружка какая-нибудь.
Но на следующий день договорился зачем-то с ней встретиться. Почему-то на вокзале назначила.
Прихожу на следующий день — она ждет. Вся замерзла, кулаки в рукава втянула, ходит, сквозь зубы: «С-с-с!»
Тут только сообразил я, почему на вокзале,— она же за городом живет! По болоту пробирается, подняв макси-пальто, до электрички, потом в электричке полтора часа… И все это для того, чтобы чашечку кофе выпить надменно.
С ней подружка ее. Пальто такое же. А может, одно пальто на двоих у них было, просто так быстро переодевали, не уследишь.
Смотрит на меня с явной ненавистью. Как-то иначе она, видимо, меня представляла. А подружка молча тянет ее за рукав в сторону.
— Ты что? — говорю.— Я же тебе одной свидание назначил.
— Без Люськи,— злобно так говорит,— никуда! Мне она дороже тебя!
Рот так захлопнула, глаза сощурила — и все!
— Ну что ж,— говорю,— может быть, в столовую какую-то сходим?
— Да ты что? — говорит.— За кого ты нас принимаешь?
— А что такого? В столовую, не куда-нибудь!
Пришли, сели. И все. Про меня забыли. Словно десять лет со своей подружкой не виделась, хотя на самом деле, наверно, наоборот — десять лет не расставались.
— …А Сергеева видела?
— Сергеева? Ой, Люська! Пришел, весь в прикиде — ну, ты ж понимаешь!
Моя-то фамилия не Сергеев! Может, потом они и меня будут обсуждать, но пока моя очередь не наступила.
Вижу вдруг — из сумки у нее кончик ломика торчит, изогнутый.
— А ломик зачем? — спрашиваю.
Посмотрела на меня — с удивлением, что я еще здесь.
— А чтобы жахнуть,— говорит,— если кто-нибудь плохо будет себя вести.
— Слушай,— говорю.— Сделай милость, жахни меня, да я пойду.
3. Они
— В общем,— он говорил,— когда я тебя увидал, я уже в жутком состоянии был! В жутком!
— И я тоже, что интересно,— улыбаясь, отвечала она.
— Да? А выглядела прекрасно.
— А может, мне ничего и не оставалось, кроме как прекрасно выглядеть!
— Сначала, когда я тебя увидал, меня только боль пронзила. Надо же, подумал, какие есть прекрасные девушки, а мне все время попадаются какие-то жутковчихи! Потом, гляжу, ты все не выходишь и не выходишь…