В храме Солнца деревья золотые
Шрифт:
— Не раньше завтрашнего утра.
Изотов раскашлялся, бросил недокуренную сигарету и пошел к себе. Хотел прилечь на полчаса. Он уже вторую ночь не спал. Но сон не шел. Странное волнение все больше овладевало им.
Пришлось встать и идти в туннель. На первый взгляд, там все было спокойно. Электрики устранили повреждение кабеля, дневная смена подгоняла тюбинги. Вдали, в темной глубине горы, стучали отбойные молотки. Изотов без всякой причины занервничал.
— Валерий Михайлович! — окликнул его бригадир электриков. — Тут вот какое дело… По поводу вчерашней аварии. Кто-то кабель
— Это же все бутафория была! — разозлился инженер. — Фейерверк! Дым, огонь — все не настоящее. Понимаешь? Какой осколок? Не боевые же гранаты взрывали?
— Ну, я не знаю… — смутился бригадир. — Вам виднее. Только кабель был перерублен. Я доложил, а вы уж меры принимайте.
Настроение Изотова окончательно испортилось. Он слонялся по туннелю туда, сюда, беседовал с рабочими, о чем-то думал. Тревога не проходила. Наоборот, нарастала.
«Кто и зачем повредил кабель? — спрашивал он себя. — Паршин не пускал киношников в туннель и правильно делал. А я поддался на уговоры Ларисы, и вот нате! Сюрприз!»
Ничего страшного, в сущности, не случилось. Всего лишь погас свет, да режиссер заблудился… И то обошлось! Аварию устранили, пропавший человек нашелся. Все, казалось бы, в порядке. Работа идет как обычно.
Однако предчувствие беды не оставляло Изотова.
Он находился в туннеле по позднего вечера. Пока у Панчука не лопнуло терпение.
— Идите отдыхать, Валерий Михайлович, — сердито сказал он. — Вы посмотрите на себя! Бродите тут, как с креста снятый. Куда это годится? Сляжете, как Паршин, тогда стройка вовсе без присмотра останется. Идите, ради бога! Вам выспаться надо.
Инженер посмотрел на часы. Было начало первого ночи. Он развернулся и пошел к выходу. Когда добрался до своего вагончика, ощутил смертельную усталость. Не успев раздеться, свалился на койку и захрапел.
В эту ночь все спали очень крепко. Глухой звук и прокатившийся по скалам толчок особо никого не испугали. Обычное землетрясение, каких случается здесь по два-три в сутки. Просыпаться начали от криков.
— Валерий Михайлович! Вставайте! Скорее… Изотов вскочил. Кто-то громко стучал в окно.
Он, полусонный, не понимая, что происходит, выглянул. За окном бледное, перекошенное лицо Панчука было страшно. Проходчик махал ему руками.
— Беда! В туннеле…
Инженер не дослушал. На ватных ногах выскочил наружу. К туннелю бежали люди, на ходу что-то кричали друг другу.
— Что? — гаркнул он, хватая Панчука за плечо.
— Взрыв! Там… — рабочий указал в сторону туннеля. — Бежим!
У портала туннеля медленно оседала пыль. Пахло каменной крошкой и дымом. Света внутри не было.
— Люди живы? — заорал Изотов, подбегая к растерянному бригадиру электриков. — Кто-нибудь выходил? Ночная смена… Фонари давай!
Ему казалось, что он все еще спит и видит страшный сон. Сейчас он проснется…
Глава 26
Ирочка любовалась своим маникюром. Ради него она час провела в салоне красоты. И вообще, сегодня она была особенно
— Привет, — небрежно бросил он, едва подняв на нее глаза.
Проклятие! Ирочка стиснула зубы, чтобы не расплакаться при всех.
Фотостудия процветала. От клиентов отбоя не было, и рабочий день приемщицы проходил напряженно. Ирочка негодовала. Она сюда не вкалывать пришла! Ее цель — женить на себе Марата Анатольевича. А получалось обратное. С Калитиным она почти не встречалась, зато трудиться приходилось, не поднимая головы.
Хозяин «Профиля» не замечал страданий Ирочки. Или делал вид, что не замечает. Ему то и дело звонили какие-то женщины, с которыми он весьма игриво разговаривал и даже назначал им свидания. Он не собирался скрывать этого от Ирочки. Правда, в последнее время он все больше внимания уделял толстухе-докторше.
«И почему я не пошла после школы в мединститут? — сокрушалась Ирочка за ужином, когда они с мамой обсуждали текущие дела. — Никогда не угадаешь, чего этим мужикам надо!»
«Ничего, — утешала ее мама. — Ты от своего не отступай. Мужчин надо брать измором. Они нынче квелые какие-то стали. Экономическая ситуация их подкосила. И днем, и ночью нам приходится инициативу брать на себя».
Ирочка обиженно вздыхала.
«Чем я не хороша? Почему он едва меня замечает? Только когда проголодается? Сделай кофе… подай… принеси… и вся недолга. Хорошо, хоть спасибо не забывает говорить…»
Она не отчаивалась, но держать себя в руках ей становилось все труднее и труднее. Вот и сегодня ее старания не увенчались успехом. А явись эта круглолицая мадам Закревская, все было бы по-другому. Марат Анатольевич смотрел бы на нее ласковым взглядом, угощал шампанским, а потом отвез бы на своей машине домой. И что он в ней нашел?
Этот вопрос возникал у Ирочки не в первый раз. Она сделала вывод, что поведение мужчин не поддается никакой логике…
Калитин сидел в своем кабинете, погрузившись в раздумья. Чем больше он вникал в жизнь Данилы Ревина, тем менее понятным становилось поведение бизнесмена. Оказывается, партнеры «Роскомсвязи» уже кое-что пронюхали и устроили Ревину серьезные разборки. Но тот и не подумал ничего менять. Он наотрез отказался давать какие-либо пояснения, то есть попросту послал господ соучредителей к черту. Это было не только неразумно, а смертельно опасно. Словом, Ревин вел себя как самоубийца.
— Что бы сие могло значить? — пробормотал Марат. — Похоже, Данила окончательно рехнулся. Если он немедленно не примет меры к стабилизации финансового положения фирмы, ему конец.
Мысли только начали складываться в более-менее стройную картину, как кто-то позвонил. Марат нехотя снял трубку.
— Алло?
— Это вы, господин Калитин?
Голос звонившего был смутно знакомым.
— Я…
— Вы меня, наверное, не помните… — прозвучало в трубке. — Я Мельников. Владимир Мельников. Мы у вас в офисе ремонт делали года три назад.