В интересах государства. Аудиториум, часть 2
Шрифт:
«У вас две минуты. Идите».
«У нас», - возразил я. – «Ты же с нами».
Хруцкая покачала головой.
«Отправляй парней с банкой вперед, а ты мне сейчас понадобишься. Все, ребят, идите. Тихо, сразу к воротам выезда с бокового».
Афанасьев собрался с силами и поплелся вслед за Сперанским, осторожно, стараясь не скрипеть петлями, открыл дверь и выпустил лекаря с ценной ношей. Ядвига Дернула меня за рукав.
«Знай я, что ты умеешь стирать память, придумала бы все иначе. Почему не сказал?»
«Потому что не знал,
Девушка кивнула.
«Сотри память мне».
«С ума сошла?»
«Миш, это не праздная просьба. Стирай мне память. Последние пару часов для надежности. Не блокируй, а именно стирай. Здесь сейчас появится вторая группа, они наверняка облажаются, и все сигналки заорут, как Иерихонская труба. Поднимется кипеш. Он вам на руку – это выиграет вам немного времени, поскольку внимание поначалу будет сосредоточено на Лабораториуме. Но вам нужно успеть спрятать Голову. А меня станут допрашивать. И я не хочу нас выдать. Стирай мне память! Живо!»
Так-то Ядвига была права. Самый надежный способ не разболтать – просто не знать. Но я опасался воздействовать на ее умную голову. Будет нестерпимо жаль случайно что-то повредить в ее ценных мозгах.
«Чего медлишь?» – торопила она. – «Минута осталась!»
Дерьмо!
«Снимай защиты», - вздохнул я.
«Уже».
Я закрыл глаза, потянулся к источнику, зачерпнул горсть ментальной силы и молил Род помочь мне проделать все аккуратно и безвредно для девушки. Она ведь помогла нам, рисковала, подставилась ради нас – и не заслужила вреда.
Род отозвался и направил мне в руки ручеек светящегося эфира. Я обхватил голову Ядвиги руками, влил поток ей в голову, заставил его течь по ее блокам и ментальным установкам, стараясь направлять его только на воспоминания о последних двух часах.
Она вздрогнула, закатила глаза и обмякла в моих руках.
Надеюсь, получилось.
Я ощутил, как она пропала из ментальной сети для переговоров. Значит, была без сознания. Взглянув на часы, я затащил девушку в кладовку, опустил на мягкие старые халаты и вылете из Лабораториума.
Малыш, увидев меня, взмахнул мне рукой. К счастью, Сперанский и Афанасьев уже пробрались за забор, и Голова была с ними – я заметил темный сверток на снегу. Из-за деревьев вышла Грасс со связкой прутьев в руках – заметала следы.
Я бросился к забору, на ходу активируя «Берегиню». Ухватился обеими руками за прутья, подтянулся, поскреб пузом о решетку и уперся ногами.
– Давай, Мишань, – кряхтел Малыш, просунув руки через прутья и подталкивая меня снизу. – Только не уколись о шипы. А то Гришане уже досталось. Совсем слабый, бедняга…
Рахманинов крякнул, подкидывая меня вверх, и я, изобразив живописную дегу на фоне зимнего неба, перелетел через забор и отпружинил от земли за счет заклинания. Ребята тут же подхватили меня и поставили на ноги.
– Неужели удалось? – выдохнула Грасс, сверкая глазами. – Неужто справились?
Я мрачно на
– Теперь покажи, на что способна.
– Валим отсюда, – прошептал Афанасьев. – Нас много, среди деревьев не затеряешься. Нужно уходить как можно дальше. Сейчас тут начнется…
И он как в воду глядел.
Я не успел даже отряхнуться, когда одновременно взвыли несколько сирен. Тут же зажглось окно, и мы с командой припали к земле, скрываясь за кустарниками. За стенами Лабораториума продолжали визжать сигнализации, послышался топот…
– Уходим. Нужно забрать Серегу. Ань, скажи, чтобы он уходил к условному месту.
Пригибаясь к земле, я поручил Сперанскому тащить банку с Ленькой, а сам шел замыкающим, то и дело оборачиваясь назад и проверяя, не пустили ли за нами погоню. Грасс как-то ловко поколдовала над связкой своих прутьев, и те превратились в метлу на автопилоте – заметали за нами следы. Еще и снег повалил – обильный, пушистый. Может, свезет затеряться…
– Есть проблема с Ронцовым, – тихо сказала байкерша. – Он не отзывается. Словно поставил блок.
Это было хреново. Мы уже прошли достаточно и почти что подобрались к условному месту – была в парке скульптурная группа на отшибе, где можно было отсидеться и схорониться.
– Я за Серегой, – сказал я, разворачиваясь. – Нельзя его бросать.
Грасс не ответила – лишь всматривалась куда-то в даль.
– Кажется, он и не там, – зло сказала она. – Гляди.
Я проследил за ее пальцем и заметил силуэты нескольких человек, скрывавшихся в тени скульптур. Ронцов был среди них. Сидел на каменной скамейке под непроницаемым куполом, привалившись к низкой стенке, словно брошенная тряпичная кукла.
– Уходим отсюда, – прошипела Грасс. – Быстро!
Я покачал головой.
– Поздно.
От площадки отделилась одинокая фигура, и даже с расстояния, в темноте, я узнал ее обладателя.
– Полагаю, мне стоит вас поблагодарить за сделанную грязную работу, – сверкнул идеально ровной улыбкой альбинос Меншиков.
Глава 27
Княжич медленно подошел к нам и уставился на сверток в руках Сперанского. Край старого халата свесился, обнажая сияющий бок банки. Голова Пантелеева с интересом вытаращила один глаз и уставилась на Меншикова.
– А, белоручки пожаловали, – прокряхтел Ленька. – Любители всего готовенького? Вот таких вот вас я в семнадцатом и хотел изничтожить…
– Заткнись, – спокойно ответил альбинос и перевел взгляд на меня. – Должен признать, я и не рассчитывал на то, что вы справитесь. Однако ты меня удивил, Соколов. Не будь ты таким позорищем для всего дворянства, я бы даже попытался с тобой подружиться. Полезный ты малый. Но опасный. Слишком опасный, и с каждым днем тревожишь меня все больше. Денисов, вон, дрогнул – не стал тебя трогать, хотя не раз была возможность. Ну да у него, впрочем, сейчас иные заботы…