В интересах государства. Орден Надежды
Шрифт:
— Мы можем где-нибудь поговорить без свидетелей? Быть может, у вас есть кабинет…
Удивление Василия возросло, но воспитание не позволило забрасывать меня вопросами.
— Разумеется, Михаил Николаевич. Прошу за мной.
Дворецкий отвел меня в небольшую комнатку, что располагалась между хозяйственным помещением и кухонным залом. Все стены от пола до потолка занимали стеллажи с толстыми тетрадями. Каждый гроссбух был подписан и датирован. В углу на небольшом столе мигал лампочками старенький компьютер.
— Прошу
— Ничего страшного, я привык к малым пространствам. Василий, я здесь по поручению Корфа, и мне нужна ваша помощь.
Дворецкий медленно кивнул.
— Разумеется. В чем же суть поручения?
— Я же правильно помню, родители Ирины Алексеевны погибли в четырнадцатом году?
— В пятнадцатом, ваше сиятельство.
— Тогда мне нужен список всех слуг и визитеров, посещавших Лебяжье в пятнадцатом году.
Василий, казалось, немного растерялся.
— Дозволено ли мне спросить, зачем Вальтеру Макаровичу понадобился этот список?
Я лишь беззаботно отмахнулся.
— Если честно, понятия не имею. Видимо, хочет что-то поискать или перепроверить…
— Боюсь, с подготовкой списка возникнут некоторые сложности. Дело в том, ваше сиятельство, что после трагедии, когда Матильда Карловна перебралась в этот особняк, здесь какое-то время царил сущий хаос. Понадобилось несколько месяцев, чтобы привести дела в порядок. И, что хуже всего, записи вел прежний дворецкий, и вел довольно неаккуратно…
Ну конечно. Стоило раз в пятилетку влезть в архивы, как они оказываются неполными. Мне везло как утопленнику.
— Что ж, — вздохнул я. — Значит, буду работать с тем, что имеется. Доставайте все тетради, Василий. Боюсь, я немного у вас задержусь.
Дворецкий метнул взгляд на стеллажи, пробежался пальцами по корешкам и, достав несколько больших тетрадей, едва не чихнул от пыли.
— Предлагаю вам разместиться в библиотеке — там работать гораздо удобнее.
— Согласен, — кивнул я. — Благодарю.
Я подхватил гроссбухи и пошел по хорошо знакомому маршруту. Василий проследил за мной взглядом и, убедившись, что я не перепутал двери, исчез в коридоре.
А я вооружился карандашом, бумагой и терпением. И на всякий случай надел окуляры, одолженные у отца. За крюк до Ириновки пришлось здорово переплатить, но раз уж я собирался ковыряться в старых записях, хотелось быть уверенным, что я увижу все. Отец не возражал и поделился. Подарок он, к слову, оценил.
— Чаю, ваше сиятельство?
В дверях возник Василий, а за ним шел лакей с подносом. Мне в нос ударил аромат черного чая с шиповником, и я не смог отказаться.
— Большое спасибо, — я кивнул на столик у дивана. — Поставьте там, пожалуйста. Не хочу ненароком испачкать записи. И Василий…
Дворецкий обернулся.
— Да, ваше сиятельство?
— А что случилось с прежним дворецким?
— Анатолий Юрьевич служил
— Спасибо.
Я снова уставился на бумаги. Визитеров отложил на десерт, а начать решил с “личного состава”. Прошелся по спискам постоянных работников, перелистнул страницу — там уже начинались сезонные.
Вот с постоянных мы и начнем. У них было больше всего шансов что-нибудь подслушать или выведать.
Я поправил окуляры на переносице и внимательнее всмотрелся в список слуг. Нашел имя прежнего дворецкого — Анатолий Юрьевич Проскурякин. Но окуляры зацепились за эту строку. В очках я будто просвечивал бумагу ультрафиолетом — и увидел, что под именем Проскурякина было что-то еще. Словно сперва написали что-то одно, но затем затерли, нанесли слой и написали поверх него другое.
— Ну-ка… — я нашарил на столе лупу и поднес ее как можно ближе. Буквы стали различимы. На всякий случай я на пару секунд снял окуляры и снова взглянул на надпись — ничего. Значит, артефакт и правда работал. — Что у нас там…
“Василий Пантелеевич Фомичев”, — прочитал я скрытый текст.
Кажется, кое-кто пытался обвести меня за нос.
Глава 33
На всякий случай я снова перепроверил записи.
Затертое имя Василия отчетливо просвечивало сквозь слой корректора. Значит, Василий оказался на своем посту несколько раньше, чем говорил. И у него, навскидку, была всего одна причина отводить от себя подозрения — вина.
Я снял очки и бережно запер их в футляре, затем одним точным жестом вырвал страницу с уликами из гроссбуха. Все сунул во внутренний карман и направился к дверям.
— Где Василий? — Спросил я у первого попавшегося на глаза лакея.
— Так недавно от вас выходил, Михаил Николаевич…
— Где он сейчас? — Рявкнул я так, что бедняга подпрыгнул.
— Вроде бы вышел… На задний двор… Если я ничего не…
— Внутренний телефон сюда, живо!
Лакей, следовало отдать ему должное, не растерялся. Я набрал всего одну цифру — для внутренней связи в усадьбе использовались короткие номера.
— Охрана, — прозвучал знакомый голос Виктора Ланге. — Слушаю.
— Виктор Зиновьевич, это Соколов. Я действую по распоряжению тайного советника Корфа. В усадьбе обнаружен предатель, замешанный в инциденте с Ириной Алексеевной. Усильте охрану и не выпускайте за ворота дворецкого.
Я говорил, чеканя каждое слово. Не знаю, откуда во мне это взялось. Почему-то сейчас не было ни волнения, ни страха. Наоборот, я чувствовал себя борзой, взявшей след.
— Боюсь, уже поздно, ваше сиятельство, — после недолгого молчания ответил безопасник. — Он только что выехал.