В интересах государства. Возвышение
Шрифт:
— Расслабься, все закончилось. Я тебе верю, но следовало убедиться.
— Нет вопросов. Работа есть работа.
— Именно, — кивнул Корф и наконец-то завел двигатель.
Я, считай, толком не спал двое суток, но сейчас, после веселого вмешательства Пистолетыча в мои мозги, сон как рукой сняло. Я пялился в окно, пока мы выезжали на Петроградскую сторону. Корф свернул на мост, и вскоре мы уже колесили мимо Марсового поля.
— Бестужев меня подозревает, — сказал я. — Понять бы, в чем.
— Он дознаватель. Работа
— Но я вроде как дал клятву и давно играю на вашей стороне. Обидно, знаете ли.
Корф печально усмехнулся.
— Гавриил Петрович не такой отбитый параноик, каким может иногда показаться. Въедливый и дотошный — это да, за то и ценю. Но Гаврила не станет строить лишних теорий заговоров. И все же ты у нас, Михаил, действительно личность крайне противоречивая. Начать хотя бы с вопросов о твоем происхождении и обладании родовой силой. Это мы с тобой в курсе, в чем дело. Остальным это неведомо. И когда умные люди находят нестыковки, они начинают подозревать. Это логично.
— И что делать? — Спросил я, разглядывая в окно Михайловский дворец. В моем мире он был больше известен как Инженерный замок и место, где умертвили Павла Первого. — Будет не очень удобно работать, начни Гавриил Петрович сопеть мне в затылок.
— С Бестужевым я сам разберусь, — заверил Корф. — Кроме того, у него сейчас и без тебя полно работы. Дело Аспиды слишком щекотливое. Замешана высшая аристократия, и что с ними делать, я ума не приложу. Слишком суровое наказание может озлобить оставшихся дворян и настроить их против дворца, но и недожимать нельзя — не хватало разбираться с теми, кто осознает свою безнаказанность.
— Полагаю, это решать императору? — предположил я.
Корф кивнул.
— Решать, разумеется, его величеству и моему начальству. Но император сперва выслушает советников. И тут нужно сперва хорошенько покумекать, как бы не сесть в лужу.
— Здесь я точно не советчик, — вздохнул я. — Как по мне, столь дерзких предателей нужно уничтожать физически.
— Есть и другие варианты испортить им жизнь. Процедура разжалования, передачи титула иным лицам, отсечение от рода… Вспомни себя до обретения родовой силы. Вспомни, как к тебе относились. Для аристократа потерять силу хуже смерти.
Я молча кивнул. Как иронично складывалась, однако, жизнь: те, кто ратовали за чистоту крови и сохранение старых порядков, теперь рисковали оказаться на месте тех, кого они сами же и гнобили. Впору бы позлорадствовать, но я слишком устал от этой беготни. Еще будет время позубоскалить.
— Так мы едем на совет? — спросил я.
— Я еду отчитываться о проделанной работе, — Корф указал на лежавший на заднем сидении портфель, из которого торчала туго набитая документами папка. — А вот чего от тебя хочет император, неведомо даже мне.
Тем интереснее.
— Но вы его хоть обрадуете?
— Это с какой стороны посмотреть на происходящее.
— Ценой того, что за два года нашими и аспидовскими стараниями облик и состав петропольской аристократии изменился до неузнаваемости, — ответил я. — Это плохо?
Корф свернул на узкую улочку и, подъехав к ограде холеного дома, нажал кнопку звонка. Ворота с тихим шипением отворились, и мы въехали во двор.
— Не знаю, хорошо это или плохо, — признался шеф. — Но теперь все будет иначе, Михаил. Прежний порядок был хорош тем, что все понимали гласные и негласные правила. Сейчас старые порядки разрушились у нас на глазах. И сейчас рано делать выводы — болтанка продолжается. Наша задача — сохранить порядок и безопасность в переходный период. А как устаканится, там и посмотрим.
— Согласен.
— Но одно я тебе скажу точно, — Корф повернулся и заглянул мне прямо в глаза. — Такие встряски никогда не случаются просто так. Всегда есть дирижер. Возможно, Шувалов был прав в своих предположениях, и над Аспидой действительно стоит кто-то еще. В саквояже, который он прихватил с собой в бега, наши нашли его дневник. Шувалов действительно начал копать под Аспиду, когда понял, что его втянули в заговор. Пытался создать себе страховку на случай, если все пойдет наперекосяк. Но не успел.
— И все же до чего-то додумался, раз создал такую гипотезу.
— Все нужно проверять. И полагаю, не нужно объяснять, что теперь мы так легко этого кукловода не найдем. Выходи, Михаил, — он подхватил портфель с заднего сидения. — У нас мало времени.
Когда я начал работать на Тайное отделение, то первым делом попытался нарыть информацию о своем непосредственном руководителе. Род Корфов был довольно влиятельным в окрестностях Петрополя. Начало свое Корфы брали в Германии и принадлежали к древнейшему немецкому дворянству. Представители рода долгое время состояли в Тевтонском Ордене. А ветвь, из которой происходил Пистолетыч, происходила из Лифляндии и Курляндии. Фамильное имение имело забавное название Приекуле.
Имели Корфы, пусть и весьма натянутую, но связь с императорским домом — баронесса Екатерина Карловна Корф была дочерью графа Карла Самуиловича Скавронского, родного брата императрицы Екатерины Первой.
Тем удивительнее было выяснить, что тайный советник Вальтер Макарович Корф, обладая таким влиянием и богатством, предпочел поселиться в городской квартире, а не в одном из принадлежащих его роду особняков.
— Да вы аскет, ваше превосходительство, — улыбнулся я, когда мы зашли в дом, и, поднявшись на третий этаж, предстали перед дверью.