В интересах государства. Возвышение
Шрифт:
Я добыл сестре розового лимонада — такого же воздушного, как сама сестрица, и она прислонилась к перилам террасы, потягивая освежающий напиток. Сам я пил тоник с лимоном — любил этот горьковатый вкус.
— О, вот я вас и нашел!
Мы с сестрой обернулись на голос Шувалова. Хозяин приема изобразил поклон и протянул Ольге руку:
— Не откажетесь ли станцевать со мной, Ольга Николаевна?
В глазах девушки промелькнул испуг, смешанный с ужасом. Я улыбнулся ей и кивнул. Дескать, иди развлекаться. Да и Шувалов с
— С удовольствием, ваше сиятельство, — робко улыбнулась сестренка и позволила увести себя на поляну.
Я остался на террасе, любуясь их танцем. Легкие многослойные юбки платья Ольги трепетали от ветра и каждого движения, и со стороны она казалась облаченной в лепестки цветов. Шувалов уверенно вел ее в вальсе, а сестра бодро и безошибочно перебирала ножками. И она улыбалась. Это главное.
Позади меня послышался неприлично громкий смех. Я резко обернулся и заметил Денисова в окружении каких-то юнцов.
— Говорю же, она вся провоняла рыбой, — вещал Константин, косясь на танцующих Шувалова и Ольгу. — Богом клянусь, у нее даже между ног наверняка…
Я плохо соображал, что творил. Кровавая пена застелила мне глаза, и я просто перестал соображать. Очнулся лишь от звона, грохота и криков — ударив Денисова, я отправил его в небольшой полет, и однокурсник отлетел на уставленный напитками столик, свернул его и треснулся спиной о чугунную ограду террасы.
— А ну повтори, что сказал! — ревел я, тряся Константина за грудки. — Давай, повтори громко при всех то, что ляпнул!
Наглая ухмылочка потихоньку сползала с лица Денисова, уступив место искреннему удивлению. Улучив момент, он вырвался из моего захвата, поднялся, хрустя осколками бокалов, и выпрямился, стараясь нависнуть надо мной.
— Ваше, с позволения сказать, сиятельство, — процедил я сквозь зубы. — Я требую, чтобы вы во всеуслышание повторили оскорбление, которым наградили члена моей семьи, или же сию минуту принесли извинения.
— О чем вы, Михаил Николаевич? Вам, должно быть, послышалось, — широко улыбнулся Денисов.
Ох, Костя. Ох, зря ты вспомнил не все…
— Значит, по-вашему, я ошибся?
— Именно, — еще шире улыбнулся Денисов.
Но меня уже было не остановить.
Ловким движением я потянулся к поясу и вытащил пару перчаток из внутреннего кармана. Вот уж не думал, что они мне пригодятся так быстро.
Швырнув одну в Денисова, я произнес громко — так, чтобы слышали даже в шумном приемном зале:
— Константин Денисов, за оскорбление, нанесенное моей сестре, я вызываю вас на дуэль по кодексу Дурасова!
Глава 9
— Михаил Николаевич, еще есть возможность отступиться, — убеждал меня Шувалов.
Граф нервно измерял шагами ровную поляну Ржевского леса — места, где секунданты договорились провести дуэль. Солнце только вставало,
Все накануне пошло по траектории шпагата Волочковой — от нижней пятки через известное место к верхней. И теперь я сам расхлебывал то, что затеял.
Нет, я не мог поступить иначе. Ляпни Денисов что-нибудь про меня, легко бы пропустил мимо ушей и даже не стал отвечать. Но этот кретин задел Ольгу — и задел во всеуслышание, на приеме.
Лет сто назад убивали и за меньшее. А я сейчас просто соблюдал правила чести. В этом удивительном мире, где разночинцы умудрились изобрести мобильную связь и некое подобие интернета, где развитые технологии простолюдинов соседствовали с аналоговой аппаратурой для аристократов, где жизнь была одновременно похожа на знакомую мне и в то же время разительно от нее отличалась, сохранилось и много древних законов.
Здесь честь была дороже богатства, репутация стояла превыше всего, а неосторожно брошенное слово могло уничтожить все, что было тебе дорого.
— Семен Павлович, — я поднял глаза на Шувалова, — я не намерен отступаться. Вы же сами слышали, что он сказал.
Молодой граф кивнул.
— Слышал.
— И кем я стану в глазах семьи и общества, если оставлю столь оскорбительное заявление без внимания? Двойным посмешищем, неспособным защитить сестру. Нет, ваше сиятельство, дуэль состоится.
Шувалов вздохнул.
— Хотя я разделяю ваши чувства, меня тревожит оборот, которые приняло это происшествие. Ольга Николаевна, безусловно, заслуживает вашей защиты, но способ, который выбрал господин Денисов… Это же хитрость, шитая белыми нитками! — Возмутился он. — Денисов воспользовался лазейкой в Кодексе! На счастье, я нашел пару пистолетов в своем доме, но вы же понимаете, что ваш оппонент не зря выбрал это оружие?
Ну разумеется, Денисов не зря решил стреляться, как какой-нибудь разночинец! Костя прекрасно понимал, что в поединке с использованием сверхъестественных способностей у него бы не было против меня никаких шансов. После того, как он вернулся на учебу, ему уже несколько раз прилетало от меня на практических занятиях, и прилетало неслабо. Так что добровольно самоубиваться о мою родовую силу он не желал.
И потому выбрал стреляться. Да не просто стреляться, а еще и оружие указал — старинные револьверы Нагана образца 1892 года, с патроном с гильзой, снабженной удлинённым дульцем — усовершенствованный вариант первой версии. Я впервые взял такой в руки только минувшей ночью, чтобы хоть как-то приноровиться. Да и то повезло, что заявленное оружие нашлось в кабинете предшественника Шувалова.
Лет сто назад эти револьверы были дуэльным эталоном, да и сейчас аристократия предпочитала все старинное даже для решения смертельно опасных споров.