В интересах государства. Возвышение
Шрифт:
Вальтер Макарович смерил меня тяжелым взглядом и потянулся к сигаретам. Закурив, он оценивающе уставился на мою руку.
— Ты довольно талантлив в ментальном искусстве, Михаил. Возможно, настолько, что можешь самостоятельно заменять воспоминания.
— А вы гораздо опытнее меня и сможете разглядеть даже малозаметные швы. Я отдаюсь на вашу милость, Вальтер Макарович. И готов сделать что угодно, чтобы доказать свою невиновность. Да и зачем бы мне проворачивать всю эту махинацию? Ведь я, как наследник рода Соколовых, пострадал от произошедшего даже сильнее сестры. Моя семья сделала
— Страховка, например? — сухо предположил Корф. — Подобные инциденты способны обогатить, чем порой пользуются ушлые дельцы.
Я покачал головой.
— Не было у нас страховки. В самом начале отец не видел смысла страховать непроверенное дело, а после просто не оказалось свободных средств. Собирались страховать предприятие ближе к концу года… А еще у меня в машине, точнее, в машине Матильды Карловны, под водительским сидением спрятана большая сумма денег. Я снял со счета все сбережения, чтобы помочь семье выплыть. Так что, уж простите меня великодушно, но я действительно много потерял и оказался на мели из-за случившегося. Так зачем мне было самому себе копать яму?
Тайный советник не ответил — положил докуренную наполовину сигарету в пепельницу, что больше напоминала ежа — настолько она была набита окурками. Затем сделал пару глубоких вдохов и без предупреждения схватил меня за руку.
Он вторгся в мой разум с такой силой, что я от неожиданности дернулся и зашипел. Природная защита сопротивлялась, и я никак не мог на нее повлиять — то была особенность моей силы, силы Рода. А Род очень не приветствовал чужеродное вмешательство в мою голову.
Кое-как уговорив силу успокоиться, я немного помог Корфу пробиться сквозь заградительные слои, и скрючился на стуле, уперевшись лбом в столешницу.
Больно. Почему, блин, всегда так больно? Мог уже привыкнуть за пару лет, а все никак не получалось. Каждый раз как в первый.
Корф проломился сквозь все преграды, словно работал тараном — он редко действовал настолько грубо, и я не понимал, почему сейчас он решил меня не щадить.
— Пожалуйста… Полегче, — попросил я сквозь стиснутые зубы.
— Терпи.
Расслабиться. Расслабиться и получать удовольствие — так говорят? Ну да, только удовольствием здесь и не пахло. Перед глазами проносились все случаи, когда ко мне так же грубо вламывались, и каждый раз меня трясло от спазмов.
Тайный советник медлил. Не знаю, сколько времени прошло — минута или час, но мне это ментальное сканирование казалось одной бесконечной мукой. Я чувствовал, как Корф блуждал по информационным слоям, залезал во все закоулки памяти и порой вытаскивал на поверхность воспоминания, которые никак не были связаны со случившимся.
— Зачем вам чаепитие? — прорычал я.
— Готовлю сравнительную базу, — ответил шеф. — Тебя что, этому еще не учили?
— Так я всего второй курс закончил… Это на третьем дают. И то уже на кафедре…
Корф что-то проворчал под нос и принялся снова лазить по моим воспоминаниям за последние двое суток. Я почти потерля связь с реальностью и уже толком не соображал. Просто уперся лбом в стол, стараясь не препятствовать, не
Наконец тайный советник отпустил мою руку. Голова резко стала легкой и пустой, но от слабости я даже не смог выпрямиться.
— Ну-ну, — уже куда приветливее проговорил начальник. — Я закончил. Хватит стенать. Чай, уже не впервые подвергаешься считыванию.
С невероятным трудом я поднял голову и почувствовал, как из носа что-то капнуло на губу. Облизал — кровь. Проклятье. Сильно он меня приложил.
Корф достал из кармана носовой платок и протянул мне.
— На, вытрись. Чаю хочешь?
— Кофе. И закурить.
— Хреновые привычки нашего брата ты перенимаешь, — отозвался шеф, но не препятствовал, когда я стащил у него сигарету. Руки не слушались, и я даже не с первого раза смог высечь маленькую “Жар-птицу”.
Сварив две чашки, Пистолетыч поставил одну передо мной, а вторую тут же осушил наполовину.
— Значит, так, Михаил, — сказал он, устроившись в кресле, — воспоминания настоящие. Я проверил все. Ни единого шва. Никаких замен не было, и это хорошие новости. Ты не лжешь.
— А если меня взяли под контроль? — тихо спросил я, дико страшась этой мысли. — Если кто-то смог пролезть мне в голову и заложить программу действия? Такое ведь теоретически возможно…
— Нет, — решительно возразил шеф. — Подобное было бы заметно — слишком мало времени прошло, и следы такого вмешательства все равно остались бы, даже запрограммируй тебя сам император. Да и, будем откровенны, у тебя настолько хорошие природные защиты и другие механизмы, что к тебе незаметно не подлезешь. Даже случись это во сне, твоя родовая сила вскинулась бы так, что весь господский дом стал бы ходуном ходить. Нет, Михаил, исключено.
Я сделал несколько глотков обжигающего и дико крепкого кофе, затянулся и едва не свалился со стула — не знаю, что за дрянь курил Корф, но капля этого никотина могла свалить табун.
— Выходит, вы убедились в моей невиновности?
— Почти. Но для ясности задам пару вопросов. Первый — как на полигоне оказалась брошь твоего рода?
Я пожал плечами.
— Так у нас их много. Члены семьи и слуги, которые с нами долго, носят гербовые броши из драгоценных металлов. У Кивернитии и Патриарха они из золота с драгоценными камнями. У нас с Ольгой попроще — серебро с позолотой. Доверенные слуги тоже носят серебряные с позолотой, но там камни попроще. А остальным работникам выдают внешне идентичные, но из материалов подешевле и со стекляшками. Не можем мы всем подряд даровать серебро с камнями.
— Значит, у вас есть запас для слуг?
— Верно. Униформу и ливреи для всех мы не шьем — люди носят что хотят, — пояснил я. — Так что броши — это знак принадлежности к нашим делам. Но работники, особенно те, кто трудится на хозяйстве в доме, нередко их теряют. Поэтому у нас есть запас. А уж выкрали брошь или просто подобрали с земли, этого я уточнить не могу.
Корф задумчиво кивнул.
— Но поскольку материалы используются разные, можно понять, какому сословию или члену семьи принадлежала конкретно эта, — он ткнул на фотографию.