В Иродовой Бездне (книга 3)
Шрифт:
Ввиду того, что там нужен полный порядок, он назначает Леву фельдшером этого дома отдыха. Отказываться не приходилось, так как распоряжение начальства есть приказ для подчиненных.
И вот Лева на работе в доме отдыха для заключенных. Этот дом был выстроен в чудесном по красоте месте на берегу речки, у склона зеленой горы. Здесь было всего два небольших барака, кухня. Конвоя совершенно не было, а только начальник дома. Чудесная природа, речка, лодки для катанья, улучшенное питание —
Лева всячески старался, чтобы в комнатах дома отдыха было все красиво и чисто. Марлю красили в желтый цвет — акрихином, в голубой — метиленовой синькой, и из нее делали занавески на окна. Здесь у Левы должен был работать не санитар, а прибыла заключенная медсестра, специально выбранная начальником санчасти.
Приехали отдыхающие, заиграла гармонь, крики, игры наполнили воздух. Приехала агитбригада, чтобы развлекать и веселить отдыхающих.
Темнело. У печки, на уступе скалы, сидели двое. Это были друзья — Лева и Жора.
– Мне тяжело здесь, очень тяжело, — говорил Лева. — Кругом одно гулянье, праздность, лечить некого, только наблюдай за санитарией. Просто грех один.
– Я понимаю тебя, — говорил Жора. — Мне тоже очень тяжело жить с артистами агитбригады, но что поделаешь? Видимо, нам нужно терпеть. Я имею отраду, что встречаю тебя и братьев. А теперь у меня еще одна радость: я близко познакомился с врачом-старушкой Ольгой Владимировной.
– О, ты знаком с ней! — воскликнул Лева. — Как это хорошо!
– Это необыкновенно, — ответил Жора. — Она исключительно христианская душа. Я вечерами прихожу к ней, и мы вместе выходим, садимся на скамеечку и читаем Евангелие. Я убедился, что она хотя и православная, но Христос для нее необыкновенно близок, так же как к нам. И я просто отдыхаю душой, когда мы вместе с ней беседуем о жизни Христа.
– Я очень ценю ее как врача и как христианку, — заметил Лева, — и она для меня пример. Но мне как-то не пришлось с ней много говорить о духовных предметах, как тебе, и мы вместе с ней не читали Евангелие, когда я работал с ней в одном лазарете в Заполярье.
– Я убежден, — сказал Жора, — что искренно верующие, любящие Христа души есть не только среди нас, евангельских христиан-баптистов, но и среди других христианских исповеданий, только каждому открыто по-разному.
– Я тоже убежден в этом, — произнес Лева, — и знаешь, у меня даже появляются такие мысли, что Вселенская Христова церковь состоит не только из нашего братства, но туда входят все, которые молятся Богу и ради Христа просят прощения грехов своих, признают Христа как личного Спасителя.
Жора на это ничего не ответил, не возразил, задумался, а потом тихо сказал:
— Дай Бог, чтобы это было так. Но все-таки до этого мы понимали, вернее — тешили себя уверенностью, что только мы, баптисты, являемся настоящей
«Не храм, не золотое зданье, не круг отобранных друзей, – Христова церковь есть собранье крестом искупленных людей».
И в этом гимне есть такой знаменательный стих: «Собранье душ из всех народов, со всей земли и всяких царств, из хижин, из-под пышных сводов, из общих всех и всяких паств…»
Они тихо беседовали, и глубокая вера, что Господь силен спасать в различных христианских исповеданиях, разгоралась в сердцах их.
Агитбригада вскоре уехала, и Леве стало особенно не по себе в этом доме отдыха, где люди, отдыхающие и праздные, хорошо питающиеся, заполняли время пустыми, грязными анекдотами. Лева видел, как похоти, грех поднимали голову. Он понимал, что его духовная жизнь здесь находится в страшной опасности.
Приехал начальник санчасти. Он осмотрел все и, видимо, ожидал, что Лева будет особенно благодарен ему за то, что он предоставил ему такую легкую работу. Но Лева не благодарил, а высказал «еретическую» мысль, что подбор отдыхающих не совсем правилен, что сюда нужно посылать тех, кто действительно нуждается в восстановлении здоровья. За это подобие «критики» начальник на Леву рассердился и потом, делая обход, заглядывал во все углы, находил сор, непорядок и уехал в самом раздраженном виде на Леву.
Не прошло и нескольких дней, как явился конвоир и сказал, чтобы Лева собирался с вещами. Лева не испугался, не смутился, а, наоборот, горячо благодарил Бога за то, что избавил его от этого места праздности и греха. Лева видел, что Добрый Пастырь ведет его дальше для того, чтобы спасти от верной гибели.
Его перевели в большую колонну, где было много фельдшеров и работа была особенно трудной по причине многочисленного разнообразия контингента заключенных. Лева писал домашним:
«Как видите, жизнь моя в основном в движении. По молодости это ничего: «вода ничем не дорожит, но дальше, дальше все бежит». Да, странник и пришелец на короткое время, но ничего! Камень, когда катится, мхом не обрастает, бывает наиболее свободен. Мы знаем, что не только земля под ногами, под нами, но и небо над нами, и наша жизнь обуславливается не только суетой людской, но беспредельной любовью Доброго Пастыря, нашего Господа, Который вчера, и сегодня, и во веки Тот же…
Вы пишете, что надеетесь на хорошее для меня. Это так, но многое зависит от содержания добра в людях. Пока меня будут причислять к злодеям, участь одна, и ни шагу дальше, лишь только Он может открыть глаза, чтобы увидели, что мы не вредные, но так же ценные, как все любящие труд и правду люди, а пока все, что от Него, подлежат уничтожению. Но это не значит, чтобы падать духом и переходить в уныние, наоборот — спокойно смотря в глаза действительности, знать, что Он силен, и верующий в Него не постыдится. Итак, радуйтесь!