В исключительных обстоятельствах
Шрифт:
Тамура кивнул.
— Подчиняться в этом качестве вы должны только мне. Кроме того, мои указания вам могут передавать остальные официанты или девушки, находящиеся в штате отеля. Больше никто. Девушек, у нас в штате семеро, все они носят китайские имена, хотя китаянок среди них только две. Еще две — японки, а также три русские. Различить их легко: все японки носят кимоно, китаянки — халаты, а русские — платье с национальным орнаментом.
— Понимаю.
— Вот и отлично.
Они спустились и пошли по коридору
— Меня искал Ниитакэ? Зачем?
Горо спрятал глаза.
— Горо. Вы ведь могли догадаться зачем. Или вы считаете, что даром получаете мои деньги?
— Исидзима-сан, как вы думаете, чем может интересоваться генерал Ниитакэ?
Ясно, опять бабы. Черт, этого еще не хватало.
— Он что, кого-то увидел?
— Исидзима-сан, по-моему, он заинтересовался как раз тогда, когда мимо его окошка прошла новая русская девушка.
— Хорошо, Горо. У вас все?
— Все, если не считать, что вас только что спрашивала госпожа Мэй Ин.
— Что вы ответили?
— Что пойду искать вас.
— Она была спокойна?
— По-моему, да. Госпожа Мэй Ин сказала, что пойдет к себе.
Исидзима кивнул летчику, и они двинулись дальше. Перед самой комнатой официантов Тамура замедлил шаг. Исидзима повернулся к нему:
— Вы хотите что-то сказать, Тамура-сан?
— Да, Исидзима-сан, — Тамура поклонился. — В рацию, которая прибыла со мной, вмонтирован самопеленгатор.
Тамура сейчас не прятал взгляд, а смотрел в упор. Нет, он не врет. Это честный взгляд самурая. Значит, без людей Цутаки все-таки не обошлось. В рацию вмонтирован самопеленгатор. В принципе он допускал такую возможность, но то, что Тамура сказал ему об этом сейчас, именно сейчас, — огромная удача.
— Самопеленгатор? Вы не знаете, в каком именно месте?
— На складе нашего отдела в определенных целях подготовлено несколько раций, снабженных самопеленгаторами. Обычно они монтируются между блоками Ф-48 и Н-1. Думаю, что и в этой рации он находится там же.
Значит, он сомневался не зря. Тамура работает на Цутаки. И сейчас, увидев бриллиант и получив личное подтверждение Исидо, решил переориентироваться.
— Благодарю вас, Тамура-сан. Я в полной мере оценил эту информацию.
Тамура поклонился.
Оставив Тамуру в комнате официантов, Исидзима вышел вместе с Гарамовым. Пока они шли к стоящему перед отелем вездеходу, он еще раз перебрал для себя возможности, которые возникали в связи с тем, что он узнал о самопеленгаторе.
— Надеюсь, теперь вы довольны, господин Гарамов? Как видите, бензин прибыл.
— Я не буду доволен, пока мы не взлетим.
— Все было в порядке, пока вы сидели в дежурке?
— Да, если не считать некоторых мелочей. Во-первых,
— Дорогой господин Гарамов, не будьте так подозрительны. Это не слежка, а охрана.
— Допустим.
— Не «допустим», а охрана. Во-вторых?
— Приставание к нашей медсестре — тоже охрана?
— Кто к ней приставал?
— Швейцар.
— Масу?
— Не знаю, как его зовут, но знаю, что, когда она поднималась по лестнице с Мэй Ин, этот швейцар кинулся к ней и напугал.
— Что касается швейцара, то я строго взыщу с него. К ней кто-нибудь еще приставал?
— Какой-то человек наблюдал в окно, как она кипятила инструменты.
— Что? В какое окно?
— В окно, выходящее на задний двор.
Окно кипятилки как раз выходит назад, к роще. Неужели это был человек Цутаки?
— Она не заметила, как выглядел этот человек?
— Заметила. Лет двадцати восьми, в военной форме без погон, в офицерских сапогах.
Люди Цутаки ходят в офицерской форме без погон, он это знает.
— Он только смотрел?
— По-моему, этого вполне достаточно.
Они подошли к машинам. Исидзима остановился, чуть не доходя до бензозаправщика у головного вездехода. Сейчас он попытался стряхнуть с себя напряжение, которое возникло, когда он услышал про человека в форме. Солдаты при их приближении вышли из машины, явно ожидая указаний.
— Хорошо, господин Гарамов, я разберусь. Эти машины вместе со специалистами по ремонту поступают в полное ваше распоряжение. У старшего группы комплект из пяти рабочих комбинезонов: я предусмотрел, что вашим людям придется выходить из самолета. Пусть они переоденутся. Само собой разумеется, что об этом никто не должен знать. Я скоро вернусь. Надеюсь, вы понимаете — пока ваши люди не наденут комбинезоны, никто не должен видеть кого-то из членов экипажа. Пока самолет будет заправляться, они могут попасть в поле зрения контрразведки, а я опасаюсь, что ее люди уже здесь.
Вика, оставив Гарамова и двинувшись по песку к самолету, старалась избавиться от страха, как ей казалось нелепого, которому было неоткуда взяться, но она, тем не менее, сейчас испытывала его. Проваливаясь в песке на каблуках и опустив голову, она убеждала себя, что этот страх был вызван жутким взглядом японца, наблюдавшего за ней сквозь окно. Но, убеждая себя в этом, она понимала, что за этим взглядом на самом деле стоит нечто большее; она чувствовала, даже знала, что в нем скрыто что-то ужасное. Но сейчас, приближаясь с каждым шагом к самолету, Вика, как в детстве, пыталась уговорить себя, что ничего страшного нет. Это, говорила она себе, ей померещилось, а если даже и не померещилось, то как только она пойдет в самолет, оно растворится и исчезнет, скроется где-то, останется в этой местности, в этой роще.