В канун Рождества
Шрифт:
— Это самое приятное, что я могла услышать, — с искренней улыбкой произнесла Элфрида.
Время близилось к полуночи. Элфрида лежала в постели, рядом Оскар читал «Любовь во время холеры». Горела только лампа с его стороны постели, и вся комната была в полутьме. Плотные занавеси были чуть приоткрыты, и с улицы в эту щель проникали полоска света и струйка холодного воздуха через чуть приоткрытое окно. К счастью, Оскар и Элфрида были в полном согласии и относительно свежего воздуха, и освещения — ни он, ни она не могли спать в душной темноте.
Полоска
Она припомнила все невероятные события этого вечера. Она, Оскар, Сэм и Кэрри в девять часов наконец-то сели на кухне ужинать. К этому часу кеджери слегка подсохло, но никто не обратил на это внимания, во всяком случае, не выказал недовольства. К кеджери был подан зеленый горошек, на десерт — персики под кремом. Оскар достал бутылку белого вина, а когда ее прикончили, принес еще одну. Они пили кофе, когда с танцев вернулись Люси и Рори, разрумянившиеся от мороза.
Люси удивилась, увидев за столом незнакомца. Ей представили Сэма и объяснили, каким образом он оказался в их доме. Это произвело на нее большое впечатление.
— Вы хотите сказать, что застряли тут из-за снежных заносов? — с недоверием спросила она.
— Пожалуй, что так, — ответил Сэм.
— Поразительно! Как у Агаты Кристи. К утру кто-то из нас, наверное, будет убит.
— Но не мною.
— Значит, Оскаром. Оскар, это вы — злодей. Ночью вы тихонько зарежете кого-нибудь ножом или удушите веревкой. А утром никто и не будет знать, что это вы, примчится полиция и ужасно умный детектив.
— Но почему именно я должен быть злодеем? — запротестовал Оскар.
— Да потому что вы самый симпатичный из всех нас, а всегда так и бывает — убийца совсем не похож на убийцу. Это должны быть вы!
Тут Оскар стал расспрашивать о танцах в школе, и Люси призналась, что еще никогда ей не было так весело. Она танцевала все танцы, кроме одного, он ужасно трудный, называется «Герцог и герцогиня Эдинбургские», и его надо специально разучивать. Играл настоящий оркестр, а когда стало жарко, можно было выпить лимонада.
— Рори, кто же это все организовал? — полюбопытствовала Кэрри.
— Директор школы и несколько старших мальчиков. Было здорово. Пришли все, даже малыши.
Оскар предложил Рори пива, но тот сказал, что предпочел бы горячий шоколад. Люси заявила, что тоже хочет горячего шоколада и приготовит его сама. Ребята придвинули стулья и присоединились к взрослым с шоколадом и печеньем.
Вскоре Рори поднялся и сказал, что ему пора домой.
— А что там с погодой? — спросил его Сэм.
— Снег перестал, но не знаю, надолго ли. Я расскажу папе, что познакомился с вами, и о фабрике — что она снова начинает работать. Он обрадуется.
— Радоваться пока рано. Восстановление займет еще много времени.
— Что ж, главное —
Он вышел через черный ход — так было удобнее. Люси проводила его и вернулась в кухню улыбающаяся, но улыбка почти тут же исчезла — так широко она зевнула.
Кэрри протянула руку и привлекла ее к себе.
— Ты устала. Иди-ка спать.
— Можно мне сначала принять горячую ванну?
— Конечно, можно. Ты повеселилась?
Люси поцеловала ее.
— Это было здорово!
Пока Оскар и Сэм сидели за кофе с бренди, бутылку которого Оскар неожиданно извлек с полки винного погребка, Кэрри и Элфрида перемыли тарелки, а потом отправились наверх, чтобы обследовать бельевой шкаф миссис Снид и застелить кровать для Сэма. Они нашли простыни и наволочки, банное полотенце и лишнее одеяло на случай, если гостю будет холодно. Кэрри осмотрела гардероб, который был пуст, если не считать двух вешалок для пальто. Элфрида снова пошла к бельевому шкафу и вернулась с метелкой для пыли и отделанной кружевом полотняной дорожкой. Быстро смахнув пыль, она постелила дорожку на комод. Кэрри завела часы и поставила их на столик у кровати.
— Что еще может понадобиться мужчине? — спросила Элфрида.
— Цветы? Салфетки? Мини-бар?
— После того как они с Оскаром прикончат последнюю бутылку, вряд ли ему понадобится мини-бар. А вот новой зубной щетки у меня нет.
— Зато у него есть. Он сам сказал. И бритва тоже. Так что все в порядке.
— А пижама?
— Наверное, он спит нагишом.
— Откуда ты знаешь?
— Инстинкт, Элфрида. Женский инстинкт.
И вдруг они обе рассмеялись. Кэрри сказала:
— Ты святая, Элфрида. Я не могла не предложить ему остаться, и заранее знала, что ты не будешь против, и это самое замечательное.
— Я всегда любила, чтобы дом был полон людей, а этот просто создан для гостей и застолий. Мы с Оскаром слишком долго слонялись тут одни. Теперь это настоящий семейный дом. — Она произнесла это с явным удовлетворением.
Семейный дом. Элфрида лежала в постели и ощущала дом как щит, как панцирь черепахи, как убежище. Он понравился ей с самого начала, она полюбила его. А теперь он полон друзей, теперь он стал настоящим домом. Домом Оскара. Но Хьюи хочет продать его. Мысль о том, что Оскар согласится с планами Хьюи и вынужден будет оставить единственное место, которое ему когда-либо принадлежало, была невыносима.
Оскар дочитал главу, вложил закладку, закрыл книгу и положил на столик.
— Ты все еще не спишь? — спросил он.
— Нет.
— Извини.
— Да просто не спится.
Он щелкнул выключателем, но свет проникал в комнату через оставленную щель между занавесками.
Элфрида сказала:
— Оскар!
— Что такое?
— Если Хьюи хочет продать свою половину, ты мог бы выкупить ее у него, и тогда весь дом стал бы твоим. Навсегда.
— Семьдесят пять тысяч.
— У тебя… у тебя нет семидесяти пяти тысяч?