В когтях неведомого века
Шрифт:
– Знаешь, Аганя… Некогда мне. Может быть, на обратном пути…
– Вот-вот. Все вы такие. – Надежда снова потухла в глазках домовенка, и он разочарованно засопел. – А ведь спасибо-то в карман не положишь, на хлеб не намажешь… И шубы из него не сошьешь, и не булькает оно, и…
– Хочешь, пойдем со мной! – пригласил путешественник домового с собой, чтобы хоть как-то загладить неловкость: ежу ведь было понятно, как хочется доброму духу корчмы вернуться под обжитой кров, пусть даже без старого хозяина. – Я ведь в Париж направляюсь, а
– А то я не знаю, – саркастически перебил его Аганя. – Где я, по-твоему, раньше жил-то, пока сюда не перебрался? Там и жил. А как в пору вошел, от бати отделился, так и перебрался сюда… Домов там и правда много, только пойди найди такой, чтобы собственного домового не имел. А в чужой лезть – корысти никакой. Два домовых под одной крышей не уживутся. Вот если бы дом новый, с иголочки, тогда… А то…
Арталетов почесал в затылке.
Уйти вот так, не отблагодарив существо, спасшее ему жизнь, он не мог. Но и выполнить его единственное желание – тоже. Не строить же, в самом деле, ему вакантное жилище собственными руками? Да и из чего в дремучем лесу построишь, когда ни пилы, ни топора под рукой нет? Не из веток же?
И тут его озарило.
– Слушай, Аганя, а шалаш – жилище?..
* * *
Да, если когда-то у Георгия и были попытки построить нечто подобное, то относились они к такому нежному детству, что память о них размылась среди других воспоминаний, истаяв до полной неузнаваемости. Но, видимо, все же имели место, так как Аганя, сперва только недоверчиво хмыкавший и презрительно посвистывавший, к концу работы живо заинтересовался и даже дал парочку дельных советов.
– Ты помог бы лучше, – пропыхтел, обливаясь потом, Арталетов. – А то советовать-то каждый горазд. Не для себя, между прочим, стараюсь.
Перед самым рассветом тучки рассеялись и холодное поначалу солнышко к обеду так разошлось, что мокрый до нитки путешественник не только высох, но и умудрился вспотеть, что по осенней поре было непросто. Создать «из того, что было» что-нибудь более-менее похожее на жилище оказалось не так просто, но все-таки не сложнее, чем, к примеру, «родить» проект подъемно-транспортного механизма со всеми причитающимися деталировками и пояснительной запиской.
– Я б с удовольствием, – оправдывался домовенок, не пошевелив мохнатым пальчиком. – Но я ведь не строить дома должен, а порядок в них поддерживать. Так что извини, человек: советом помогу, а делом – увы…
И вот наконец «дом» был готов. Неказист, невысок – шалаш, да и только, но все же крыша над головой.
– Занимай, лишенец! – махнул Георгий рукой, перемазанной смолой и сплошь покрытой ссадинами и порезами. – Вот тебе хоромы – хозяйствуй.
Ветки рубить и разделывать приходилось все той же шпагой, а она – оружие и в качестве плотницкого инструмента весьма
– Э-э, нет, – покачал головой Аганя, пряча ручки за спину. – Это еще не дом – духом людским не пахнет. Ты поживи в нем хотя бы немножко – тогда и шалаш домом станет. А там – скатертью дорога. Иди по своим делам, а я уж твое жилье в порядке поддерживать буду…
– А жить-то сколько?
– Сколько? Да сколько хочешь.
Арталетов только сейчас почувствовал, как сильно он устал, как слипаются глаза, подгибаются от усталости ноги. Все же бессонная ночь, дикий стресс, да и не слишком привычный труд на закуску…
– Я, пожалуй, прикорну в твоих хоромах, Аганя.
– Отчего же в моих? Ты строил, значит, они твои.
Спорить с занозистым нечистиком Жоре не хотелось и он, зевнув, полез в шалаш, выстланный изнутри сухими листьями.
– Ты… это… – пробормотал он уже в полусне, положив руку на эфес шпаги. – Покарауль…
– Не сомневайся, хозяин, подежурю в лучшем виде! Да только ты не бойся: упырина этот гадский в лес не то что днем – ночью не сунется. Не его это земля. По-научному выражаясь – не его ареал. Он ведь, понимаешь…
Арталетов так и задремал под успокаивающе журчащий говорок домового.
* * *
Знающие люди говорят, что если домового уважать и не обижать, то и он из кожи вон вылезет, лишь бы хозяину было хорошо. По крайней мере, сон Георгия был сладок и безоблачен, словно в детстве, и проснулся он задолго до заката, чувствуя себя отдохнувшим и полным сил. Будто не на земле спал, а в мягкой постели под теплым одеялом.
– Сладко спалось – легко всталось! – приветствовал его Аганя, отвешивая земной поклон. – Вот и спасибочки тебе, хозяин, что уважил меня, бродягу бездомного…
– Да ладно тебе, – засмущался путешественник. – Я ведь просто долг вернул.
– Не долг ты вернул, а меня в долгу неоплатном оставил. – Характер домового разительно переменился: прямо другой человек… м-м-м, не совсем, конечно, человек…
– Замнем для ясности.
Арталетов выбрался из-под уютного крова и легко вскочил на ноги.
– Эх… – потянулся он. – Как тут ни прекрасно, а мне пора топать… Дела не ждут.
– А почему топать? – спросил Аганя, уже успевший слазать внутрь и что-то там подправить.
– Понимаешь, Аганя… – задумался путник, как бы объяснить свои дальнейшие намерения и не находя понятных выражений.
– Да не волнуют меня твои проблемы! – оборвал его нечистик. – Топать почему? В смысле – пешком?
Вопрос озадачил.
– Почему пешком? Да потому что ехать не на чем. Лошади у меня нет, денег, чтобы ее купить…