В когтях у хищника
Шрифт:
— Зато я знаю чего-то такое, чего вы не знаете, — сказал Гасси, старательно выводя заглавную «А».
— И что же, например?
— Этого вообще никто не знает.
— Да? — Антония постаралась не выдать своего интереса. Мальчишка так упрям, что, прояви она хоть немного любопытства, он, чего доброго, из-за одного только желания сделать наперекор специально ничего не скажет. А ей и в самом деле хотелось бы кое-что узнать. Например, кто кричал ночью или кто подложил на лестницу водоросль.
— А мисс Мэтьюз подумает, что помадой написал я?
— Боюсь, что да.
— Плевать. Я ее ненавижу.
— «А» пишется не так. Смотри, вот как надо. О чем же ты собирался
— Она мне кое-что дала. А я спрятал.
— Гасси! — громко крикнула с порога Белла. — Делом занимайся, а не болтай. Не слушайте его, мисс. Он все выдумывает.
Гасси показал матери язык. Затем он плотно сжал не по-детски узкие губы и уже не проронил ни слова. Антония с любопытством отметила, что корявый детский почерк Гасси мало походил на тот, которым была исписана стена. Возможно, у него хватило хитрости изменить его. Хотя вряд ли такой неграмотный ребенок на это способен.
Вечером позвонила Айрис из местечка с романтическим названием «Уединенное жилище» в Маунт-Кук, где они с Саймоном проводили свой короткий медовый месяц. При звуке телефонного звонка у Антонии снова болезненно сжалось сердце. Каждый раз, поднимая трубку, она ожидала услышать голос того таинственного незнакомца, который каким-то непонятным образом знал о них гораздо больше, чем они о нем. Девушка по-прежнему отказывалась верить в объяснение Айрис, что это звонили по поводу ремонта.
— Алло, Антония. Ну, как ты сейчас? — голос Айрис был полон сочувствия и заботы.
— Очень хорошо, спасибо, — не без удивления ответила Антония. — А почему ты спрашиваешь?
— Я только что звонила Дугалу Конрою по делу, и он рассказал мне о вчерашней ночи. Дорогая, я так переживаю! Тебе ни в коем случае нельзя больше оставаться одной.
Итак, Айрис по-прежнему убеждена, что ее несчастная родственница ходит во сне и страдает амнезией.
— Ты напрасно обо мне переживаешь, — довольно холодно ответила Антония. Бесполезно объяснять что-либо Айрис. Она все равно не поверит. Не поверит даже тому, что звонил телефон. Она лишь скажет: «Бедная Антония! Ей непременно надо показаться доктору по поводу нервов». Или она искренне добра, или же специально не хочет ничего видеть и слышать.
— Пожалуйста, дорогая, — продолжала Айрис, — останься на ночь у Конроев. Генриетта говорит, что тоже тебя уговаривает. Мы с Саймоном вернемся во вторник.
— Как вы там? — вежливо поинтересовалась Антония.
— Просто замечательно! Я, правда, не большая любительница гор, на их фоне я чувствую себя такой маленькой. Зато мы познакомились тут с очень милыми людьми. Поэтому я тебе и звоню. Мы вернемся вместе с ними. На следующие выходные они хотят попасть в Крайстчерч на праздник цветов и не могут нигде устроиться. А у нас такой огромный дом… В общем, я никак не могла им отказать. Не сумеешь ли ты приготовить две комнаты, дорогая? Для двоих и для одного. Я не собиралась до ремонта никого приглашать, но они так просят. Это мистер и миссис Холстед и доктор Билей. Держу пари, он тебе понравится. Такой таинственный и загадочный… Они уверяют, что обойдутся без всяких удобств. В общем, надо приготовить две лучшие комнаты в пустом крыле, дорогая. Только не носись сама на своей больной ноге. Делай все по телефону. И прошу тебя, будь с Беллой подипломатичнее. Она просто клад, если знать, как к ней подойти. Генриетта еще обещала прислать на подмогу Этель. Генриетта же подскажет тебе, где заказать продукты. И спиртное, дорогая. Ты не забудешь купить бренди, джин и пиво? Да, еще виски, если удастся. На следующую неделю я уже договорилась насчет ремонта. Но этим я займусь сама, когда вернемся. Вот будет
Айрис одним махом выпалила так много, что у Антонии самой чуть не перехватило дыхание. Казалось, Айрис чем-то необычайно взволнована. Вряд ли брак с уравновешенным стариной Саймоном мог на нее так подействовать.
— Я постараюсь, — пообещала Антония.
Хорошо, что в полупустом доме появятся новые люди и заполнят его своими голосами. Заодно выяснится, слышат ли другие непонятные звуки и увидят ли они здесь что-нибудь необычное.
— Я знала, что на тебя можно положиться, — благодарно сказала Айрис взволнованным голосом. — Как хорошо, что ты здесь! Но ты правда уверена, что после падения с тобой все в порядке? Еще эта шишка на голове…
— Моя голова в полном порядке.
— Слава богу. Я все-гаки очень прошу тебя, будь поосторожнее. И, пожалуйста, обещай мне до нашего возвращения оставаться у Конроев. Вот еще Саймон хочет тебе что-то сказать. В следующую секунду она услышала в трубке спокойный голос Саймона:
— Алло, Антония. Мне очень жаль, что ты упала. Как там птички?
— Отлично, Саймон.
— А Джонни?
— О! Он приготовил тебе сюрприз. Выучил новое слово.
— Не может быть! — изумился Саймон. — Какое?
— Поторапливайся.
— Да что ты! Ну и шельмец! Вот это да! — Саймон довольно хихикнул. — За моей-то спиной! Надо же, Айрис, Джонни научился говорить «поторапливайся». Извини, Антония, я рассказывал Айрис. Она говорит, что нам тоже надо последовать совету Джонни.
— Ты счастлив, Саймон? — весело спросила Антония.
— Еще бы! Я даже поверить не могу! — Казалось, кузен был смущен. — В самом деле, мне просто не верится.
Как странно, думала Антония, повесив трубку. Счастье Саймона кажется каким-то ненастоящим. Он ослеплен, поражен и как будто даже сбит с толку. Конечно, Айрис со своим изощренным умом всегда будет его превосходить и приводить в недоумение. Пожалуй, с такой женой ему будет непросто. Вот он уже и прибегает за успокоением к своим птичкам.
Глава 12
В понедельник утром мисс Фокс, как всегда остановила Дугала, когда он хотел незаметно проскользнуть в свой кабинет.
— Доброе утро, мистер Конрой, — приветствовала она его с неизменной бодростью.
— Доброе утро, мисс Фокс. — Все выходные Дугал то старался быть вежливым и любезным, то изнывал от скуки. Он так и не съездил на рыбалку, хотя вполне мог бы. Ведь Антония наотрез отказалась покинуть Хилтоп, за исключением лишь короткого дневного визита к соседям. Тогда она долго советовалась с Генриеттой по поводу приготовлений к приезду гостей. Поскольку в этом вопросе Дугал был совершенно несведущ, он оказался не у дел и мог лишь задумчиво наблюдать, как Этель суетливо собирается в Хилтоп, без зазрения совести хихикая над каждым указанием хозяйки.
Никогда раньше Генриетта так не чувствовала себя в своей стихии. Она то предсказывала Антонии насильственную смерть, то говорила, будто с самого начала знала, что Айрис и недели не проживет в Хилтоне, не заполнив его людьми. Еще бы — ведь ей необходимо веселье. Разумеется, она будет вести там разгульную жизнь. Ну а Саймон как муж — всего лишь ширма. Генриетта предрекала всяческие катаклизмы и одаривала всех очаровательной улыбкой. Казалось, она в превосходном настроении.
Когда выходные кончились, Дугал даже обрадовался. Присутствие Антонии в их доме непонятно почему действовало ему на нервы — когда же она была в Хилтопе, он начинал беспокоиться, адвокат гораздо уютнее чувствовал себя под вежливым беспристрастным взглядом секретарши.