В кольце твоих рук
Шрифт:
— Что-то ищешь? — спокойный голос Зака заставил Фрею резко поднять голову и отскочить от стола, будто ее застукали на месте преступления.
— Паспорта, — пробормотала она в ответ. — Мы с Эйми уезжаем. Я отказываюсь оставаться здесь и быть жертвой твоих обвинений.
— Ага, — сказал он, после чего вошел в комнату и закрыл за собой дверь на ключ.
Фрея не могла смотреть на него и не вспоминать предыдущую ночь, когда она изнемогала от желания под его прикосновениями. Ее ладони внезапно вспотели, и она спрятала руки за спину.
— Элиза сказала,
Несколько секунд он молча смотрел в ее сторону, но избегал прямого контакта глаз. На мгновение Фрее показалось, что он чувствует себя неловко.
— Я должен извиниться.
Ошеломленная, она уставилась на него, полагая, что ослышалась. Зак никогда не извинялся, тем более за секс.
— Все в порядке. Я своим поведением тоже не могу гордиться. Мы оба зашли слишком далеко, но это больше никогда не повторится.
Брови Зака взлетели вверх.
— Я просил прощения не за прошлую дочь, дорогая, — с ухмылкой сказал он. — Это был прекрасный опыт, который я с радостью повторю. И тебе эта ночь тоже понравилась, — добавил он. — Так что не изображай святую невинность, поскольку царапины на моей спине доказывают твою дикую природу в постели.
Сейчас девушке больше всего хотелась, чтобы ее проглотила бездна и ей не пришлось бы краснеть под его довольным взглядом.
— Единственное, о чем я сожалею, это то, что я мог сделать тебе больно. Ты правильно заметила — я зашел слишком далеко и в своем желании обладать тобой навредил тебе. Так, малышка?
Его слова возродили воспоминания о вчерашней ночи и о том, как Фрея умоляла взять ее.
— Нет, — буркнула она, — ты не сделал мне больно. Но прошлая ночь стала ошибкой, о которой я горько сожалею. — Она нервно поправила волосы и спросила: — Если ты не об этом хотел поговорить… тогда в чем дело?
В ответ он достал из письменного шкафа какие-то бумаги и протянул ей. Сначала сердце Фреи замерло, а потом начало учащенно биться. Инстинктивно она не сомневалась, что это были результаты теста на отцовство.
— Я знаю, что там написано, — тихо сказала она. — Как, впрочем, теперь и ты.
Фрея внимательно смотрела на него, пытаясь понять, какие чувства испытывает Зак, однако его лицо было непроницаемо. Эта минута должна была стать триумфальной для девушки, но вместо этого она ощущала себя абсолютно опустошенной. Два года она надеялась, что Зак, узнав о том, что Эйми его ребенок, кинется к ней в ноги и начнет молить о прощении. По ее сценарию он должен был сразу предложить им попробовать создать счастливую семью. Но выражение лица Зака убило эту мечту. Он не хотел их ребенка и не намеревался создавать семью.
— Черт тебя возьми, Зак! — воскликнула Фрея, когда тишина стала невыносимой. — Мне не нужно ни пенни от твоего состояния. Все, что мне надо для Эйми, — это любящий папа. Очевидно, тебе таковым стать не суждено. Но я и сама справлюсь. Я стану для нее и мамой и папой. А сейчас мы уезжаем домой.
— Нет, дорогая,
Не было никакого смысла отрицать, что он был шокирован результатами теста. Эйми — его ребенок, она из рода Дэверелов, а это означает одно: он мог передать ей ген страшной болезни. Его успокаивало только то, что Эйми было уже восемнадцать месяцев и риск смерти в младенчестве больше ей не грозил.
Зак не был готов узнать, что он — отец. Но нежные чувства к Эйми у него проснулись еще задолго до этого момента. Малышка буквально покорила его сердце. Уже восемнадцать месяцев ее жизни прошли без него, но теперь он не собирался больше упускать и дня.
Его чувства к Фрее были более запутанными. За два года их разлуки Зак часто вспоминал ее, и каждый раз строго-настрого запрещал себе думать о ней, ведь она так бесстыдно лгала ему. Но когда он снова увидел ее в больнице, то понял, что хочет ее. Он не мог сопротивляться этому влечению, а может, даже не хотел пытаться. Зато сейчас ему и не придется этого делать, ведь, оказывается, она говорила правду. Фрея родила ему дочь, и, несмотря ни на что, она хотела его так же сильно, как и два года назад.
— Кажется, я попал в тот процент, когда операция не приносит нужного результата. Теперь я признаю Эйми своей дочерью и готов нести за нее ответственность, — начал Зак, но Фрея перебила его.
— Замолчи, — сказала она и покачала головой. Родная бабушка вырастила ее только из чувства долга, и Фрея не хотела подобной участи для своей дочери. — Я освобождаю тебя от ответственности. Что ты планируешь, Зак? Платить алименты? Раз в год присылать ей открытку на день рождения? Эйми появилась на свет случайно. Мы этого не планировали, и ты ни в чем не виноват. Поэтому можешь чувствовать себя абсолютно свободным от отцовского долга.
— Вопрос не в долге, — ответил Зак. — Я хочу занимать не последнее место в жизни дочери.
Уверенность в его голосе удивила Фрею, и она непонимающе взглянула на него.
— То есть ты хочешь договориться о визитах? Подумай хорошенько, Зак. Ребенок — на всю жизнь, а не только на Рождество. Это ты сейчас хочешь ее видеть. А что, если через пару месяцев тебе это все надоест и ты испаришься? Что я скажу Эйми?
— Этого не произойдет, — резко сказал он. — Эйми — моя дочь. Она Дэверел. И я хочу, чтобы она жила в Монако.
— Как ты себе это представляешь? — воскликнула Фрея. — Даже если я завершу образование, мне не хватит денег, чтобы снять здесь даже самое захудалое жилье. Ее дом — Англия, и именно туда я ее сейчас заберу. Если ты действительно хочешь общаться с ней, то приезжай, когда твоей душе угодно.
Ее тон недвусмысленно говорил о том, что. Фрея сомневается в его желании поддерживать контакты с ребенком.
— Я не собирался предлагать нам жить в разных домах и передавать друг другу ребенка, как игрушку. Малышке нужна семья. Поэтому я хочу, чтобы вы переехали ко мне.