В колыбели с голодной крысой
Шрифт:
Моему мысленному взору представилась Сондра Флейш, вопящая и заламывающая в отчаянии руки, и я, сбрасывающий ее с каменного обрыва. Я пронзал ее штыком, ломал об нее мебель, топтал каблуками ее лицо. Я сжимал руки у нее на шее, а ее лицо было старым и злым.
Я изо всех сил вцепился в руль. Казалось, мощные порывы ветра раскачивают меня из стороны в сторону. Я глядел на сделавшийся красным день и понимал, что меня предали, жестоко предали.
Наконец мне удалось совладать со своим гневом и умерить его, загнать глубоко внутрь, чтобы внешне он никак не проявлялся. Я повернул зеркало заднего вида так, чтобы увидеть свое
Впереди шла женщина с коляской. Я догнал ее.
– Извините.
Она остановилась и вопросительно взглянула на меня:
– Да?
– Вы не знаете, как проехать к дому Леонарда Флейша? – Я махнул рукой в сторону “форда”. – Я везу заказанные им образцы, но не могу найти его дом.
– Вон тот большой желтый дом на холме, – сказала она и указала в сторону поселка рабочих. – Вам надо ехать прямо по шоссе Макинтайра, – продолжала она, – до самой вершины холма. Сразу за Двенадцатой улицей, вы не пропустите его. Большой желтый дом. Раньше в нем жил старый Макинтайр.
– Спасибо, большое спасибо.
– Не за что.
Я снова сел за руль. Мой автомобиль был развернут в противоположную сторону, и я решил объехать квартал. Поворачивая на Харпер-бульвар, я вспомнил, что Бен и Джерри все еще следуют за мной по пятам, и на улице, параллельной Харпер-бульвару, показался их бледно-голубой “плимут”: как всегда, в квартале от меня.
Они ни за что не подпустят меня к дому Флейша. Но мне это необходимо, я должен добраться до Сондры Флейш.
Они следовали за мной по привычке неторопливо. Я был дилетант, они не ожидали, что я попытаюсь от них отделаться. Но дилетант, одержимый яростью, это уже что-то совсем другое. Я очень медленно проехал два квартала прямо. Как я и ожидал, они тоже уменьшили скорость, чтобы приспособиться к моей.
На следующем перекрестке я остановился и огляделся по сторонам. Затем проворно свернул за угол. Они тоже свернули за квартал от меня и еле двигались. Вырвавшись из их поля зрения, я изо всех сил нажал на акселератор, резко свернул направо на Харпер-бульвар, проскочив перед самым носом “доджа”, водитель которого обругал меня, и вернулся на один квартал назад, после чего сделал еще один крутой поворот. Затем я перешел на более разумную скорость, и, когда я опять свернул на улицу, где видел их в последний раз, их и след уже, естественно, простыл. Но и позади меня они не появились.
Я свернул налево и ехал все дальше и дальше в западном направлении, по району трущоб до последнего моста через Черную реку. Перебрался по нему на другой берег и вернулся назад, к тому району, который мне был нужен. Он простирался от Седьмой улицы до шоссе Макинтайра. Я проехал по шоссе Макинтайра до вершины холма и увидел большой желтый дом с черной, с высокими скатами крышей, отделенный от дороги сосновой рощей. Это был огромный дом с эркерами в стиле начала века и обшитый скромной вагонкой. Указатель слева от поворота гласил:
ЧАСТНАЯ ДОРОГА
СКВОЗНОГО ПРОЕЗДА НЕТ
Чуть дальше был еще один указатель с надписью:
ПРОХОДА НЕТ
Я свернул на частную дорогу и, подзадоренный двойным запретом, проехал по извилистой подъездной дорожке через сосновую рощицу до самого дома. Перед домом стояли черный “линкольн” и кремовый “тандерберд”.
Я
Поглощенный сложными маневрами, я немного отвлекся и слегка успокоился. Слепой и безрассудный гнев приутих. Внутри у меня горел более спокойный огонь, так что, когда я поднялся по лестнице к широкой парадной двери, я уже не кинулся прошибать ее головой, а чинно позвонил в звонок.
Я ожидал, что выйдет горничная или дворецкий, но открывшая мне дверь женщина средних лет была слишком хорошо одета, чтобы ее можно было принять за прислугу. Она взглянула на меня равнодушно и рассеянно сквозь затянутую противомоскитной сеткой внутреннюю дверь, сказала:
– Слушаю вас.
Мне надо было во что бы то ни стало войти в дом. Не было смысла затевать скандал в отсутствие Сондры. Как можно спокойнее я сказал:
– Сондра дома?
– Представьтесь, пожалуйста?
Мы с Сондрой имели две точки соприкосновения. Я выбрал самую безобидную.
– Я ее соученик, – ответил я, но не смог удержаться и добавил:
– Пол Стендиш.
К моему удивлению, моя фамилия ей ничего не говорила. Возможно, она не читала журналистских изысков своей дочери, если только это действительно была миссис Леонард Флейш, мать Сондры, но я решил, она ею как раз и являлась. Она сердечно улыбнулась мне и отворила внутреннюю дверь.
– Входите. Сондра как раз вернулась с работы.
– Спасибо. – Я шагнул через порог и показал ей газету. – Я прочел кое-что, написанное ею.
– Она прекрасно пишет, не так ли? – уверенно сказала мать Сондры.
– Вы абсолютно правы, – подтвердил я.
– Подождите, пожалуйста, в гостиной... Я скажу Сондре, что вы пришли. Пройдите сюда. Вас зовут Пол?
– Совершенно верно. Пол Стендиш. Спасибо.
Я прошел в гостиную, огромную комнату с эркерами по обе стороны. Стены были украшены лепниной и антикварными безделушками, а справа в стене была закрытая раздвижная дверь. Тяжелые бордовые драпировки с потолка до пола висели по бокам окон, а на полу лежал весьма аляповатый темный персидский ковер. Но мебель была современная, из пенорезины бежевого цвета с прямыми черными металлическими ножками. Какой бы ни была первоначальная меблировка этой комнаты, соответствующая ее стилю, она была убрана прочь и заменена этой хлипкой, лишенной какого-либо стиля дешевкой. Любой предмет этой обстановки выглядел бы прекрасно в офисе Уолтера, точно так же, как его шкаф с трофеями оказался бы здесь вполне на месте, скажем в простенке между окнами.
Я не стал садиться. Я стоял посреди комнаты лицом к входу, где с минуты на минуту должна была появиться Сондра.
Но она вошла с другой стороны, через раздвижные двери. Они плавно разъехались, и она предстала передо мной, подобно загадочному персонажу Орсона Уэллса в женском варианте. Если я рассчитывал на виноватое смущение, или на горячее опровержение, или на лихорадочные попытки объясниться, или на молчаливый вызов, или на ледяную отчужденность – если я ожидал чего-либо в этом духе, я ошибался. Несколько секунд она стояла в удивлении – стройная, по-лисьи грациозная фигура в обрамлении дверей, за которые она продолжала держаться. Она слегка наклонила голову, улыбнувшись мне и сверкнув глазами сквозь полуопущенные ресницы. Затем голосом, который она с трудом контролировала, прошептала: