В конце времен
Шрифт:
Динамики защелкали, и птичий гомон показался тихим-тихим по сравнению с голосом Яги:
– И долго вы там стоять столбом намереваетесь? Иголку ищите, пока метлой не подстегнула!
– Живы… – выдохнул архангел.
– Ага… Это точно на Рай не похоже! – заметил Талнах, посмотрев на небо.
Бог вскочил и зашарил по траве с удвоенной скоростью. Из избушки высыпали пассажиры и тоже бросились искать иголку. Доминик и Ларриан стреляли по коршунам из микроарбалетов, обеспечивая дополнительное прикрытие.
– Торопись, народ, быстрее, у меня
Злата выскочила на улицу с тарелкой в руках. Яблоко ровно катилось по золотой каемочке, но от прыжков и бега дергалось и пускало изображение рябью.
– Покажите мне путь-дорогу к иголке! – скомандовала Злата, и изображение показало траву перед ее ногами. Картинка померцала, приобрела сочный цвет и сдвинулась с места на метр. Тарелка подождала, пока Злата встанет на указанное место, и снова передвинула изображение. Злата ускорила ход, изображение перестало останавливаться, и под конец Злата побежала туда, куда ее повела путеводная тарелка, – в сторону от места основных поисков. Далеко в сторону, ближе к лесу, откуда избушка и прискакала.
И у самой границы Злата наткнулась на первую скорлупку. Вторую, третью, целую россыпь, и наконец увидела то, что искала.
Над ее головой кружили и погибали расстреливаемые Ягой коршуны. Избушка шагала по поляне и стреляла изо всех пулеметов по периметру крыши.
Иголка – обычная, железная, из нержавеющей стали, с продолговатым ушком. К ушку был прикреплен узор в виде крыльев бабочки, сделанных из того же железа, покрытых россыпью мелких алмазов и залитых тонким слоем прозрачного лака. Как необходимая в хозяйстве вещь иголка не стоила ни гроша. Как произведение искусства – намного больше. А как счастливый билет на создание новой Вселенной была бесценна.
Граф все стрелял и стрелял по ступе, заставляя ее вертеться юлой и прыгать по воздуху, как кенгуру. Он наслаждался тем, что может отомстить давешнему врагу за многие обиды и сорванные планы.
Он подумывал о том, что неплохо бы пальнуть по Кащею так, чтобы оглушить его, и уже нацелил пушку на место чуть повыше затылка недруга – снаряд не заденет, но волосы подпалит нещадно и основательно – как на краю экрана появилась ослепительно желтая точка. Граф выстрелил в Кащея, и того завертело вместе со ступой и унесло в сторону.
– Ну что, получил?! – возликовал граф, увеличивая изображение. Его руки мелко-мелко задрожали: экран показывал иголку. Ту самую, за которой он охотился столько лет. И еще экран показывал, что к иголке, ускоряя шаг, подходит девчонка лет десяти-двенадцати. Все остальные искали иголку неподалеку от места падения летучего ящера, и никто не видел, как Злата
Граф закричал, когда девочке осталось дойти до иголки совсем немного. Он выскочил из танка и приготовился прыгнуть на девочку, чтобы она не успела схватить драгоценный приз.
Танк выехал из леса в тот момент, когда Злата уже поднимала иголку.
– Стоять! – прокричал граф. Злата вздрогнула, подняла голову, увидела надвигающуюся на нее металлическую махину и отпрыгнула в сторону. На нее с протянутыми руками падал граф. Очки слетели с его лица, и Злата увидела вместо зрачков два отблеска пламени, как будто в его глазах полыхал огонь.
Слева от нее из леса вылетел Кащей. Он мотал головой и пытался сфокусировать зрение.
– Кащей! – прокричала Злата, бросая ненужную теперь тарелку, вонзая упругую иголку в яблоко и кидая его за миг до того, как граф упал на нее и придавил к земле ее руки. Кащей повернул голову и скорее автоматически, чем осознанно, поймал яблоко и сильно укололся.
– Злата, поймал! – закричал он, ощутив уколовшую его иголку. – Граф, ты проиграл!
– Стоять, Кащей! – прорычал граф. – Ты сломаешь иголку, но я убью девчонку и заберу ее душу в Ад! Ты готов пожертвовать новой Вселенной ради лучшего друга, или тебе ее судьба до лампочки?
Граф выпустил из пальцев длинные и острые когти и прижал их к шее Златы.
– Твое решение, Кащей! – неожиданно оглушающе прокричал граф, и Кащей вдруг понял, что наступила тишина. Никто ни с кем больше не дрался, не воевал, не убивал, ничего не искал. Не было звуков стрельбы, не тарахтели танки, молчали коршуны и люди.
Танкисты выбрались из машин и уселись на башнях, а поисковая группа прекратила тщательное изучение и прочесывание клочков земли возле птерозавра.
Все смотрели на Кащея и на графа со Златой.
– Хорошо, – сказал Кащей, – я сейчас брошу тебе иголку, а ты отпусти девочку.
– Не пойдет! – отказался граф. – И как я ее потом буду искать? Ты устроишь пакость в своем духе, и я окажусь среди проигравших.
Народ медленно подходил, чтобы лучше слышать, о чем идет разговор.
– Я кину иголку так, что ты сразу ее найдешь, – Кащей медленно-медленно засунул ладонь в кармашек. – Я достаю обычную пластмассовую коробочку, видишь? Открываю ее – смотри, внутри ничего нет. Кладу иголку сюда и закрываю крышечку. А потом я кину ее тебе. И ты с легкостью ее поймаешь.
Граф сузил глаза. Кащей нахмурился.
– Только не надо слов о том, что если я тебя обману, то мне несдобровать! – укоризненно добавил он.
– Давай коробку!
– Я хочу напоследок рассказать всем, что здесь происходит. Ты не против?
Граф чуть наклонил голову.
– Зачем это? – поинтересовался он. – Рассказывать, что к чему, – это прерогатива злодеев. Момент триумфа перед последующей смертью.
– Именно поэтому ты ничего говорить не будешь! – поддакнул Кащей. – Я хочу, чтобы теперь положительные герои сказали последнее веское слово.