В космосе холодно
Шрифт:
По нерушимым законам Единства вмешательство в развитие сформировавшихся экосистем должно было быть сведено к минимуму; единственное, что дозволялось — научно-исследовательская деятельность. Иными словами: наблюдай, изучай, документируй, делай выводы, — и ничего сверх этого. Это делалось для того, чтобы исключить возможное негативное влияние на естественные процессы развития, вследствие которого прогресс мог замедлиться, застопориться или вовсе пойти вспять.
Поэтому фригоны были, по большому счёту, предоставлены сами себе. На внедрение в обществе фригонов человеческих
Этот запрет включал в себя и торговлю, — впрочем, в последнем пункте предприимчивые дельцы отыскали-таки лазейку и научились ловко обходить закон: торговля запрещалась, но разрешался бартер — при условии, что предметом обмена не являются вещи, технически недоступные для создания самими фригонами. Конечно, космические корабли или компьютеры фригонам передавать запрещалось. А вот ткани, бижутерию и колер для красок фригоны с удовольствием обменивали на мёд, который качали на своих многочисленных пасеках. Легендарный розовый адамантский мёд стал мгновенно известен по всем префектурам — мало что из редких импортных деликатесов ценилось так же дорого.
Сол подумала о содержимом контейнеров, что ехали в грузовом отсеке. Ну, с бижутерией-то все ясно: у иных людей в глазах появляется прямо-таки маниакальный блеск при виде блестящих побрякушек. Но краски в таком количестве фригонам зачем? В наскальной живописи упражняться? Насколько она знала, их конечности были не очень-то приспособлены для тонкой работы.
Из гипера они вышли неудачно: местное солнце било прямо в лобовое стекло. Зажмурившись, Сол поспешила развернуть корабль. Теперь солнце оказалось внизу, а планета — прямо по курсу. "Нэвис" уже тянуло к ней гравитацией; Сол нажала на штурвал, мягко корректируя курс и одновременно наращивая скорость.
— Идём на посадку, — сообщила она по внутренней связи и нажала кнопку, запускающую воспроизведение стандартного монолога. "Пожалуйста, займите свои места и убедитесь, что ремни безопасности застёгнуты. Просьба не покидать мест до полной остановки корабля и отключения индикаторов движения. При возникновении нештатной ситуации вам следует связаться с дежурным бортпроводником посредством селекторной связи…" — и так далее.
Внизу стояла глубокая ночь, но абсолютно пустое взлётно-посадочное поле — четыре примыкающих друг к другу квадратных участка, было ярко освещено. Запросив разрешение на посадку — судя по всему, чисто формальное, Сол повела корабль вниз.
Единственный космопорт Адаманта встретил "Нэвис" с необычайной помпезностью: из громкоговорителей разносилась бодрая музыка — какой-то бравурный марш, фасады зданий сверкали праздничной подсветкой, тёмное небо расцвечивали золотые соцветия фейерверков.
"Может, у них сегодня праздник какой?"
Сол развернулась, и в иллюминаторах показался космопорт — парочка ангаров с покатыми полукруглыми крышами и одноэтажный административный корпус. Весь комплекс строений был примерно в сотню раз меньше, чем самый маленький космопорт на том же Либере, отчего выглядел несерьёзным,
Как только она заглушила двигатели, из главного корпуса высыпали человеческие фигурки.
— У вас здесь каждый корабль так встречают или же только мы удостоились такой чести? — неловко пошутила Сол, ступая на землю. Здесь музыка звучала тише и мягче, через микрофоны корабля она воспринималась куда более агрессивно. Или, может, у этого "Нэвиса" какие-то неполадки с акустической системой?
— Каждый, — представительно выглядящий мужчина с короткой, но густой бородой важно кивнул. — Звёздные корабли на Адаманте — нечастые гости.
— Никогда такого не видела, — призналась Сол, невольно рассмеявшись. — Салют, музыка… Слишком уж пафосно.
— Сюда очень мало рейсов. Корабли прилетают раз в полгода. Меняется персонал, если кто-то работает вахтой, приезжают — уезжают студенты. У нас посёлок — полторы тысячи человек. В основном — учёные и студенты-практиканты. А у космодрома штат — всего пятеро, верите?
— Верю, — Сол кивнула. Из корабля потянулась цепочка пассажиров. — А вы? Вы тоже здесь ради науки?
— Можно и так сказать. Я комендант поселения. Вот уже почти десять лет. Приехал сюда волонтёром и вот — пустил корни, как видите. Всё собираюсь слетать на Розариум, родню навестить, да куда там, — он безнадёжно махнул рукой. — Работы невпроворот.
— Понимаю… — Сол вежливо кивнула. — Ну, если всё же решитесь, у вас ещё есть время передумать… Примерно восемнадцать часов. Кстати, дайте время.
— Пожалуйста, — мужчина кивнул и вытянул правую руку, подвернув манжету.
Она редко пользовалась этой функцией своего хронометра, только в случае таких вот длительных стоянок. Основной циферблат показывал единое время, дополнительный — местное. Его-то и нужно было настроить.
— У вас сейчас шесть утра? — зажав кнопку синхронизации, Сол поднесла свои часы к часам коменданта. Вскоре короткий звуковой сигнал сообщил, что синхронизация успешно произведена.
— Сейчас последний месяц нашего лета, но светает уже поздно, а темнеет — рано, — мужчина усмехнулся в бороду. — У нас сильно меняется продолжительность светового дня в зависимости от сезона… Впервые на Адаманте?
— Ага.
— В таком случае советую захватить камеру. Вряд ли прима-пилота можно удивить красотами далёких миров, но мы попытаемся, — в голосе коменданта звучала неприкрытая гордость вперемешку с обожанием; видно было, что он очень тепло относится к подшефной планете. — У нас здесь по-настоящему красиво.
— Старт через восемнадцать часов и семь минут, — Сол покосилась на "Нэвис", возле которого уже вовсю сновали шустрые автопогрузчики. — Вы не возражаете, если я немного прогуляюсь в округе? Это же не противоречит вашим… правилам?
— Что вы, разумеется, нет, — горячо запротестовал мужчина. — Если хотите, можете взять мувер. Мы тут все передвигаемся на муверах, у нас нет другого транспорта.
— А что фригоны? — Сол невольно подняла голову, оглядывая дышащий утренней свежестью небосвод. — Они не будут против?