В краю молчаливого эха
Шрифт:
Помнится, как позавчера вечером он старался это сделать. Начал с того, что, не отрывая палочки от земли, единым росчерком нарисовал семиконечную звезду. Я, честно говоря, не был знаком с сим знаком, в отличие от встрепенувшегося друида. Тот тут же приблизился и, кивая головой на изображение, деловито спросил:
— Седмица?
— Она самая. Звезда магов, — улыбнулся Прутик. Потом он повернулся ко мне и вдруг спросил: — Знаете, отчего в неделе семь дней?
Я пожал плечами, но всё же тактично сделал вид, будто мне интересно.
—
— И что?
— Некогда было такое течение в Церкви Света… Его последователей называли «бесполыми». Они верили в то, что у богов нет ни мужских, ни женских начал.
Прутик улыбнулся, облизал губы. Его глаза заблестели, даже заискрились.
Н-да, — мелькнуло у меня в голове. — Не для него Посольский приказ. Не для него это паучье гнездо. Ему бы в свой университет… к книгам…
— Они также соотносили Сарна скорее со злом, чем с добром, — донёсся до меня, сквозь пелену размышлений, возбуждённый голос Семёна, продолжающего рассказывать о «бесполых». — За что и были преследуемы…
— Ты, кажется, отвлёкся, — заметил я. — Вот к чему эти ереси?
— Ну… Я хотел сказать, что….
— Ты хотел рассказать, почему в неделе семь дней.
— А, точно, — обрадовано проговорил Прутик. — Это по числу помощников богов. Первый из них — это солнце. Второй — луна. Третий помощник…
— И чему вас только в Новограде не учили! — усмехнулся я, ковыряя костёр.
— Во-первых, это не совсем бред, как вы подумали. А во-вторых, я это вычитал в книгах Клементиниума.
— Ясно. Удивительно, что измышлений еретиков приняли за основу недели…
— Гм! Не всё в рассуждениях «бесполых» было ересью. Я вообще вам много бы смог рассказать чего иного. Например, почему ночь и день насчитывают по двенадцать часов. А ещё — отчего в часе шестьдесят минут… Хотите? — и, не дожидаясь подтверждения, Семён тут же продолжил: — О, это интересная история. Она тянется от самих джун. Те полагали, что двенадцать Драконов за день совершают по шестьдесят шагов, — Прутик показал кулак с выставленным указательным пальцем. — И ночью, соответственно, тоже шестьдесят шагов. Как бы переносят на себе и передавая друг другу, солнце, а потом и луну. Итого, небесные светила меняют своего «хозяина» двенадцать раз днём и столько же раз ночью. Понимаете? — на лице Семёна расплылась дурацкая улыбка.
Я поднял руку и прекратил поток слов Прутика. Слушать этот бред мне не хотелось:
— Давай не сейчас…
— Двенадцать Драконов? — подал голос Велеслав. — Что за странное число?
— Почему странное? — возмутился Прутик.
— Потому что раса джун уничтожила восемь Великих Драконов. Разве не так?
Семён растерянно пожал плечами и пробормотал что-то про «упущенный момент».
— Я точно помню, что в книге Лорана
— Правильнее было бы сравнить это число с количеством Великомучеников, — заметил Велеслав. — Ты, парень, часом не перепутал?
— Нет! — уверенно сказал Прутик. — В те далёкие времена не было никаких Святых! Ни Капра, ни Ирсена, ни Арга… Все эти маги появились позже.
— Да и то со слов Скракана, — усмехнулся я.
Друид нахмурился.
— Рассказа, конечно, интересный… я бы сказал — забавный, но верится с трудом. Конечно, про Великих Драконов мы знаем мало, однако…
— Однако, — перебил я, — однако эльфам, написавших ту книжку, виднее, сколько было Драконов.
Сказал — отрезал. Мне хотелось прекратить бессмысленный спор.
Прутик расстроился. Но не из-за того, что ему не верили, а, скорее, поскольку винил себя в том, что «мостик» не наладился. Мы с Велеславом по-прежнему остались на разных берегах.
Вообще, странный разговор у нас в тот вечер вышел. Казалось бы, ну подумаешь, Прутику захотелось блеснуть знаниями. Я тоже мог бы много чего порассказать о своих приключениях, о всяких дивах дивных, которые мне встречались на пути. Думаю, и Велеславу есть чем похвастаться.
Но дело в другом. В чём-то ином… таком воздушном, незаметном… Вот засел в моей голове этот разговор, жалит, будто невытянутая заноза. И причина не ясна…
— Стой! — послышался негромкий окрик друида, шедшего во главе нашей группки.
Мы с Прутиком неспешно приблизились к Велеславу. Тот деловито осмотрелся, а потом с таким же деловитым видом сообщил нам, что мы покидаем земли сатиров.
— Вот как? — удивился я.
— Да, на мыс Туманный они не захаживают.
— Отчего?
— Поди, у них узнай…
Фраза прозвучала беззлобно, но она меня насторожила. Я пошептался с Воронами, и те вдруг сказали, что невдалеке есть небольшой отряд козлоногих. И что они даже знают о нас, но не преследуют.
Велеслав кивнул головой вперёд и я увидел за деревьями несколько шестов, на концах которых было установлено что-то типа трещоток. Сейчас ветер отсутствовал, но, вполне очевидно, что когда он поднимался, эти штуки начинали издавать те самые щёлкающие звуки, слышанные мной раннее.
— Они по всей границе с мысом стоят, — пояснил Велеслав. — Не спрашивайте об их назначении, я сего не ведаю. Может, нужны, чтобы отгонять непрошеных гостей, а, может, предупреждать о том, что это начало, или конец земли сатиров.
— Чего ж тогда подобных трещоток нет со стороны Удела Валиров? — вполне резонно заметил Прутик. — Это их «межники»?
Велеслав вновь пожал плечами и пошёл вперёд. И тут поднялся легкий ветерок и до слуха тут же донёсся противное стрекотание.
— Такое и мёртвого разбудит, — бросил я, оглядываясь назад.