В круге времен
Шрифт:
– При чем тут розы?
– Это кино снимают!
– Вызовите полицию!
– А мне нравится.
– Чёрт, Сара умрет от зависти.
– Позвони ей.
– Я лучше сниму на видео.
Впрочем, ничего оригинального в этом решении не было: к цветку устремились десятки, если не сотни объективов – мобильные телефоны, планшеты, «мыльницы» и серьёзная оптика туристов… Люди желали заснять невероятное. А некоторые желали его проверить, прояснить, так сказать, ситуацию: на Тауэрский мост с судорожной торопливостью взбирались вооруженные пистолетами и укороченными автоматами мордовороты как в штатском,
Обрадованный таким вниманием цветок распушил лепестки, покрутился вокруг оси, вызвав восхищенные вопли публики, а затем резко потянулся вверх, став в два раза длиннее.
– Вау!
– Супер!
– Убейте его!
– Спасайте королеву!
– Ютуб взорвется…
И вот последние слова оказались пророческими: вытянувшийся на двадцать пять ярдов цветок на пару мгновений превратился в ослепительный желто-красный шар, и до изумленной публики долетел грохот сильного взрыва.
– Спасайся!
– Террористы!
– Убейте их!
– Бомбите!
– Расстреляйте!
– Разорвите!
Взобравшиеся на мост мордовороты залегли и открыли беспорядочную пальбу. Толпа бросилась врассыпную. Полицейские и агенты в штатском сбивали с ног и паковали в наручники подозрительных. А довольный произведенным эффектом Тыц улыбнулся и скрылся в портале.
Секунды таяли, а ничего не происходило. Совсем ничего.
Возникшая на пергаменте карта заставила Андрея немного поплутать по узким и кривым улочкам старого Ульма: отсчёт снова пришлось вести от реки, на этот раз – от Дуная, и это заняло время. Впрочем, «поплутать» – громко сказано. Ризнык мчался, как сорвавшийся с привязи бультерьер: не разбирая дороги, распугивая громким топотом чинных утренних туристов и через шаг рассыпая «сорри» да «скузи». Через последний «переулок», представлявший собой неимоверно узенький проход между домами, объемистый Андрей едва прорвался, выскочил на небольшую площадку – справа, в тени деревьев, столики кафе – и поспешил по стрелке левее, к большому мельничному колесу.
И замер, не понимая, что делать дальше.
Слыша, как сильно колотится сердце, и зная, что по тому переулку, где несколько минут назад он вышел из портала, уже наверняка шныряют бойцы Великих Домов. А при плохом раскладе маги наведут переход не на точку, а на отклик, и преследователи вынырнут прямо за спиной.
«Что я должен сделать?»
Десять лет спокойной жизни сыграли с Андреем злую шутку: операция только началась, а усталость уже дает о себе знать. Скоро придется принять следующую дозу эрлийских стимуляторов, подстегнуть организм магической химией и расплатиться за это… Не важно, чем расплатиться. И не нужно об этом думать, потому что сейчас в дополнительных стимуляторах нет необходимости. Ещё нет, а вот прерывистое дыхание и лёгкое подрагивание в ногах мешают сосредоточиться.
«Что я должен сделать?»
Старинные дома, ручей, водяная мельница. Черное, блестящее от воды дерево, мерный плеск воды… Что нужно сделать? Дождаться очередного портала? Остановить колесо? Прыгнуть в ручей?
Секунды тают, скользят по воде, словно это их методично, неспешно, но непрерывно перемалывает чёрное колесо. Каждая секунда – по цене жизни. Их прошло мало… Чертовски много их прошло.
Что делать?
Ладанка и пергамент,
Андрей вновь достал свиток, развернул его, в очередной раз убедившись, что находится в нужной точке, а затем догадался. Не понял, а именно догадался: свернул свиток и концом получившейся трубочки прикоснулся к мокрому от воды дереву. И ошеломленно отступил на шаг, когда здоровенное колесо замерло, словно споткнулось о невидимую преграду.
– Быть не может…
А в следующий миг колесо стало медленно уменьшаться в размерах. Чёрные контуры расплылись, колесо потеряло четкость и стало медленно растворяться в загустевшем воздухе.
– Ты и есть артефакт?
Получалось – да. Возможно, мельница стояла на этом месте всегда, возможно, когда-то её откуда-то перенесли, возможно, она вообще новодел, призванный радовать туристический глаз, а настоящая канула в Лету, – возможно всё. Но образ, к которому Сказочник привязал свой аркан, теперь «сидел» на этой мельнице. И она уменьшалась, на глазах превращаясь в маленькую копию самой себя.
– Я справился!
Андрей воскликнул и тут же обернулся: не стал ли кто свидетелем превращения? Вздрогнул, увидев таращащихся в его сторону туристов, а затем сообразил, что наложенный Сказочником аркан сопровождался мороком, скрывающим происходящее от окружающих.
– Умно…
Процесс тем временем завершился. Большое строение исторгло из себя заложенный колдуном образ и вернулось к прежнему виду, продолжило бессмысленное кружение, на радость забредшим в Ульм туристам. А у ног Андрея оказалась мастерски вырезанная из черного дерева миниатюра водяной мельницы.
– Личим, вы повторяетесь, – устало произнес Сантьяга.
– Я?! – Шас всплеснул руками. – Вы смеетесь или вы зачем так делаете? Как я мог повториться, если я едва успел позавтракать, а невоспитанные рыжие не позволили мне допить кофе!
– Рыцари получили приказ вернуть вас в Тайный Город как можно скорее, – громко произнес Гуго. И с нажимом добавил: – Мой приказ.
Чуд надеялся произвести на шаса впечатление, но не преуспел: Хамзи, похоже, не расслышал ни слова.
– Один апельсиновый сок, один омлет из шести яиц с беконом, сыром, помидором, перцем и луком, одна половинка грейпфрута… Вдумайтесь, комиссар: одна половинка! Верх экономности, вы не находите? Круассан и кофе, который я не допил! Где я повторился? В чем я хоть раз повторился?
– Тёмный Двор не станет оплачивать счёт, – твёрдо заявил Сантьяга.
– Значит, раскошелится Служба утилизации.
– Попробуйте её раскошелить. – Комиссару Темного Двора нравились неожиданные эксперименты, и он не стал отговаривать старого шаса от выпада в адрес Службы. – Но я не думаю, что у вас получится.
– Я оказался на краю мира, вдали от Родины, один-одинёшенек. Я перенес психическую травму невероятной глубины, жизнь мелькала перед моими глазами все эти полчаса, а в Тайном Городе осиротели брошенные на произвол судьбы дела… Если Служба не оплатит счёт, я потребую возместить упущенную по их вине выгоду.