В кругу, все ближе
Шрифт:
– Может быть ... Но все же, надеюсь, вы не считаете меня разбойником с большой дороги.
– Нет. Кто вы такой?
– Я не могу вам сказать. Вы очень красивы.
Мария провела рукой по лицу. Все это было так неожиданно, и ей пришлось собрать все свои силы, чтобы встретить лицом к лицу то, что превосходило ее понимание.
– Все дело в том, что я задержалась в библиотеке . .- шепнула она.
– Я готовила работу. О снах и кошмарах XVIII века. .. Дверь, в которую я вошла, ведет
– Сны и кошмары.. . Простите меня. Я должен был быть один.
– Один - для чего?
– Я провожу вас.
Они говорили шепотом, стоя лицом к лицу.
– Хорошо.
– С одним условием.
Собрав последние силы, она спросила сквозь слезы: - Вы еще ставите условия?
– Да. Не удивляйтесь. И ни о чем не спрашивайте.
Мария вздохнула.
– Даже о том, как вас зовут?
– Меня зовут Стел.
– Стел,-повторила она грустно.
– Погасите свет... Стел.
Они проскользнули мимо светлого пятна, отмечавшего на полу то место, где несколько минут тому назад возвышался Олимпиец, и вошли в первый пустой зал. Губы Марии дрожали. Стел обнял ее, ощутив ладонью мягкую округлость ее плеча, и девушка проглотила комок, вставший у нее в горле. Она больше не поворачивала головы и не смотрела на слепые пятна ограбленных стен. Опустив голову, закрыв глаза, она шла, как автомат, и не издала ни звука за все время, пока они проходили зал за залом и спускались по лестнице. Ночной сторож клевал носом в своей будке возле дверей.
– Спокойной ночи, - шепнула девушка, ощутив, как пальцы незнакомца сжали ее плечо. Сторож вздрогнул.
– Уже так поздно?
– спросил он, протирая глаза.
Это был румяный старичок с лысиной, блестевшей, как полянка среди серебристого жнивья.
– Я задержалась, - приглушенным голосом сказала Мария.-Я работала... со специалистом из института.
– Такие молодые! И не жаль вам самих себя?
Пожимая плечами, старичок отыскал кольцо с ключами и открыл дверь.
– Спокойной ночи, - сказал Стел.
– До завтра, - сказала Мария, и ее слова ударили его в самое сердце.
Когда дверь за ними захлопнулась, он, не в силах сдержаться, хмуро произнес, снимая руку с плеча девушки: - Вы сказали "до завтра". Неужели вы ничего не знаете. Никто ничего не подозревает?
– Я чувствую, что схожу с ума, - простонала Мария, поднося ко рту ладони. Какой-то хриплый звук забился у нее в горле, словно беспомощное живое существо, стремящееся вырваться наружу.
– Зачем вы меня мучаете?
– Я никогда не буду вас мучить...
Но то, как он произнес эти слова, потрясло ее больше, чем их смысл. Его лицо казалось окаменевшим.
– Вы просили меня ни о чем не спрашивать...
Площадь
– Ничего,-сказал он, глядя на окаменевший галоп коня и вспоминая, как он будет выглядеть через день.
– Идемте ... Нет, не туда!
– воскликнул он, видя, что она хочет спуститься по ступеням. Там, слева, должна была отпечататься навеки поверженная тень человека. Может быть, сторожа?
– Он закусил губу.
– Я и не воображала, что вот так, незаметно, перейду от кошмаров XVIII века к кошмарам, которые переживаю сейчас, - сказала она.
– Потому что это просто кошмар ... Все это неправда: вас просто нет, музей не опустошен, я у себя дома и сейчас проснусь ...
– Проснись же!
– воскликнул Стел, поворачивая ее лицом к себе и прижимаясь губами к ее губам.
Она вся обмякла в его руках. И, почувствовав на своем лице его дыхание, прошептала: - Не буди меня. Кошмар превращается в сон...
Обнявшись, они подошли к всаднику, позолоченному обманчивым светом фонарей, и начали обходить его, не видя, куда идут. Голова Марии прильнула к груди Стела. Девушка дышала ровно, как во сне. Ей больше не хотелось задавать вопросов и не нужны были ответы. Но он знал, что крадет минуты мертвого времени, в котором ничто больше не может дать плодов, и, погруженный в великую печаль и великую нежность, отдавался тишине ночи.
Когда возле них появился Дим, он вздрогнул, но не удивился.
– Мне очень жаль, Стел.
Короткий ствол блестел в руке новоприбывшего.
– Кто это?
– заволновалась Мария, - Что он говорит?
Стел еще крепче прижал ее к груди.
– Ведь ты обещала мне не задавать вопросов... Говори, Дим!
– Все это происходит уже второй раз, Стел, понимаешь? Ты уже пытался ее спасти... Я хочу сказать, что в первый раз тебе это удалось. Вы бежали с ней на АКН-6 и приземлились примерно на тысячу лет раньше... Скачок во времени был слишком велик, поэтому, несмотря на тренировку, ты забыл. Но как ты мог думать, что это тебе удастся?
– Я ничего не думал. Дим. Я просто действовал... Так вот почему все кажется мне таким знакомым!
– Значит, ты все же вспомнил?
– воодушевился тот.
– Все говорили, что это невозможно ... Но было ясно, что тебя снова приведут сюда, вместе с ней. Она обречена, Стел. Никто не может ничего изменить.
– Круг замкнулся, да?
– Делать нечего, ты сам знаешь. Или ты сейчас же покинешь ее и мы уйдем, или... блестящий ствол приподнялся, и Стел увидел темный зев.
– Почему она должна умереть, Дим? Что случилось бы, если бы она осталась со мной?