В лабиринтах памяти
Шрифт:
Ей не больше двадцати лет, и тонкие смуглые пальцы отчаянно дрожат, когда девушка торопливыми движениями смахивает с пылающих щек потеки туши. У нее бездонные черные глаза, маленький чуть вздернутый носик, четко очерченные алые губы. Длинные темные спутанные волосы покрывают хрупкие плечи, спускаясь почти до талии.
Если бы не темные разводы на лице и начинающий наливаться на скуле синяк, Элайджа бы даже назвал ее красивой. И дело вовсе не в тонких чертах девичьего лица, не в точеной фигуре, скрытой нелепым сарафаном, даже не в нежном запахе сирени,
Элайджа сам не может разобраться в чем именно, но в этот момент он прекрасно понимает мужчину, лежащего на земле, пожелавшего, во что бы то не стало, обладать этой хрупкой малышкой.
— Не слишком ли ты молода, чтобы работать официанткой в баре? — почти помимо воли срывается с его губ.
— Мне двадцать три года, — тихо отвечает девушка, поднимая на него несмелый взгляд.
— Тогда ты должна уметь дать понять мужчине тщетность его… попыток добиться взаимности.
— Так и есть, — прикусывает губу девушка, пытаясь оправдаться, — но этот… этот мужчина видимо слишком пьян раз принял вежливость за флирт.
— Что ж, — щурит глаза Элайджа, — думаю, он достаточно поплатился за это. А теперь — идем.
Девушка едва заметно кивает, и обходит вампира, шагая вперед по тесной улочке. Через мгновение на ее плечи ложится мужской пиджак, и она замирает, поднимая на Элайджу испуганный взгляд.
— Не думаю, что молодой девушке стоит ходить в подобном виде по улице, — спокойно говорит он, едва заметно улыбаясь, — ты ведь не ищешь больше…приключений?
Девушка быстро мотает головой, не сводя с него своих бездонных глаз.
— Как тебя зовут?
— Ева, — едва слышно отвечает она, так и не отводя от вампира испуганного взора.
— Ты давно живешь в Маноске, Ева? — продолжает разговор Элайджа, выдерживая ее пристальный взгляд.
— С детства, — отвечает она, продолжая медленно идти по темной улице, — я уезжала в Париж, но сейчас вернулась.
— Не понравилось в столице? — вскидывает бровь мужчина.
— Понравилось, но… — Ева замолкает, сводя темные брови.
— Где твой дом? — переводит тему разговора Элайджа, стараясь подстроиться по ее мелкие шаги.
— Через две улицы.
— Родители не возражают против ночной работы?
— Они…их нет… я живу с братом.
— Прости, — щурится вампир, бросая быстрый взгляд на идущую рядом девушку.
— Все в порядке, — вздыхает Ева, — мы пришли. Спасибо Вам…
— Элайджа, — подсказывает мужчина.
— Спасибо, Элайджа, — вновь благодарит она, стягивая с плеч его пиджак, — я Вам правда… очень благодарна…
Она мягко улыбается, и на девичьих щеках появляются едва различимые ямочки.
— Даже не знаю, как я могла бы…
— Не стоит, Ева, — глухо выговаривает вампир, не сводя темных глаз с ее лица, — мне пора. Спокойной ночи.
Элайджа скрывается в темноте, оставляя девушку одну у кованого забора. На улицах пустынно, и вампир за несколько минут добирается до своего дома. Он распахивает холодильник, надрывает пакет с донорской кровью и жадно
Элайджу давно не мучила такая жажда, и он гонит от себя мысли о том, что ее причиной может быть хрупкая черноглазая девчонка, которая совсем не в его вкусе. Невинная малышка, волосы которой пахнут сиренью.
Он отмахивается от не прошенных мыслей, хмуря брови, наливает полный бокал бурбона, опрокидывает его в себя и садится в низкое кресло у окна, вглядываясь в звездное небо. Это просто случайность, очередной скоротечный, не заслуживающий внимания момент его вечной вампирской жизни, о котором он забудет уже завтра, и не вспомнит больше никогда.
Но стоит Элайдже прикрыть веки, он видит перед собой бездонные черные глаза, четко очерченные алые губы и едва различимые ямочки на нежных девичьих щеках.
В этот момент он почти жалеет о том, что пренебрег знакомством с Мари, которое наверняка закончилось бы в его постели, и о котором он точно забыл бы на следующее утро.
========== Часть 2 ==========
Стараясь не шуметь, Ева шагнула за порог своего дома, оказываясь в темной гостиной. Едва касаясь пола, она прошла до маленькой кухни, и только плотно прикрыв дверь, девушка позволила себе перевести дыхание.
Ева щелкнула выключателем, и тесную комнату залил мягкий свет, осветивший скромное убранство ее жилища. Девушка вздохнула, и потянулась к чайнику. Поставив его на плиту, она приоткрыла створки старинного буфета, разглядывая стоящие на полках емкости. Ей нужен был успокаивающий сбор, секрет которого Ева узнала еще в детстве от своей бабушки, но именно его она и не могла найти, среди многочисленных баночек.
Прикусив губу, Ева медленно опустилась на стул. Ночь выдалась просто ужасная.
Сначала она опоздала на работу, из-за того, что Себастьян никак не хотел ее отпускать, нарвавшись на выговор владельца бара, потом пролила дорогой коньяк, и в довершении всего пьяный плотник, принявший ее вежливую улыбку за заигрывания, поймал ее у служебного выхода, где Ева в свой пятиминутный перерыв, надеялась хоть немного перевести дух. Только благодаря вмешательству незнакомца ему не удалось довести до конца свои более чем ясные намерения.
Девушка опустила глаза, разглядывая обрывки ткани в которые превратилась ее рабочая рубашка. Было совершенно очевидно, что даже самая искусная швея не сможет справиться с тем, чтобы вернуть ее к жизни. Ева нахмурилась, тяжело вздыхая. Ее трещащий по швам бюджет совсем не предусматривал траты на новую одежду. Особенно сейчас, когда лекарства Себа были почти на исходе.
Работа в баре была далеко не пределом мечтаний, и все же она давала стабильный доход, который позволял Еве с горем пополам содержать их маленький дом, кормить себя и брата, а также выкраивать деньги на его лечение. Теперь же, после того как она ушла, не доработав положенную смену, девушка совсем не была уверена в том, что месье Совери простит ей очередной проступок. А лишиться работы она никак не могла.