В лабиринтах романа-загадки
Шрифт:
133. Один из больших остряков того времени. — По-видимому, «большой остряк» (ТЗ. С. 351) — поэт-сатирик Арго (наст. имя и фамилия Абрам Маркович Гольденберг, 1897–1968). Приведем здесь шуточное стихотворение Арго 1928 г., обращенное к Ю. Олеше («Зубило») и сохранившееся в альбоме, составленном А. Е. Крученых (РО ГЛМ. Ф. 139. Оп. 1. Д. 20. Л. 15):
Гип-гип-гип-ура Зубило Чтоб тебя хоть раз убило!134. Она была далеко не развалина, а еще хоть куда! — «Дункан
135. Изредка доносились слухи о скандалах, которые время от времени учинял русский поэт в Париже, Берлине, Нью-Йорке, о публичных драках с эксцентричной американкой, что создало на Западе громадную рекламу бесшабашному крестьянскому сыну, рубахе-парню, красавцу и драчуну с загадочной славянской душой. — Ср., например, у Н. В. Крандиевской-Толстой:
«— Любит, чтобы ругал ее по-русски, — не то объяснял, не то оправдывался Есенин, — нравится ей. И когда бью — нравится. Чудачка!
— А вы бьете? — спросила я.
— Она сама дерется, — засмеялся он уклончиво» (Крандиевская-Толстая Н. // О Есенине. Т. 2. С. 16).
136. Но вот королевич окончательно разодрался со своей босоножкой и в один прекрасный день снова появился в Москве — «как денди лондонский, одет». — Из 1-й главы романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин».
137. А рядом с ним шел очень маленький, ростом с мальчика, с маленьким носиком, с крупными передними зубами, по-детски выступающими из улыбающихся губ, с добрыми, умными, немного лукавыми, лучистыми глазами молодой человек. Он был в скромном москвошвеевском костюме, впрочем при галстуке, простоватый на вид да себе на уме. — Как на широко растиражированной фотографии, где Василий Казин снят рядом с С. Есениным.
138. …с которым я уже был хорошо знаком и которого сердечно любил за мягкий характер и чудные стихи раннего революционного периода, истинно пролетарские, без подделки; поэзия чистой воды <…> «Мой отец простой водопроводчик, ну а мне судьба сулила петь. Мой отец над сетью труб хлопочет, я стихов вызваниваю сеть». — Начальные строки ст-ния В. Казина 1923 г.
139. Вот как писал этот поэт — сын водопроводчика из Немецкой слободы. — Василий Васильевич Казин (1898–1981) жил в Москве по адресу: Девкин переулок, д. 20, кв. 11. Девкин пер. (с 1922 г. официально назывался Бауманский пер.) — один из переулков Немецкой слободы, у Покровской улицы (с 1918 г. — Бакунинская ул.). Ср. в письме С. Есенина к Казину из Ленинграда (от 28.6.1924 г.): «Ах, если бы сюда твой Девкин переулок» (Есенин С. А. Собр. соч.: в 5-ти тт. Т. 5. С. 176).
140. «Живей, рубанок, шибче шаркай, шушукай, пой за верстаком, чеши тесину сталью жаркой, стальным и жарким гребешком… И вот сегодня шум свиванья, и ты, кудрявясь второпях, взвиваешь теплые воспоминанья о тех возлюбленных кудрях…» — Начальные строки ст-ния В. Казина «Рубанок» (1920).
141. Как видите, он уже не только был искушен в ассонансах, внутренних рифмах, звуковых повторах, но и позволял себе разбивать четырехстопный ямб инородной строчкой, что показывало его знакомство не только с обязательным Пушкиным, но также с Тютчевым и даже Андреем
Ему, Андрею Белому, обязан я своим <далее Казин приводит первую строфу ст-ния „Живей, рубанок, шибче шаркай…“ — Коммент.>» (Цит. по: Богомолов Н. А. Андрей Белый и советские писатели. К истории творческих связей // Андрей Белый. Проблемы творчества. Статьи. Воспоминания. Публикации. М., 1988. С. 319). Отметим, что Андрей Белый в письме к П. Н. Зайцеву от 1.6.1933 г. чрезвычайно высоко оценил роман К. «Время, вперед!»: «В совершенном восторге от романа В. Катаева „Время, вперед!“; непременно прочтите» (Минувшее. Исторический альманах. 15. М.-СПб., 1994. С.329).
142. …сочинитель «Радуницы». — Дебютной книги стихов С. Есенина, вышедшей в Петрограде в 1915 г.
143. …я увидел: молодого мужчину, я бы даже сказал господина, одетого по последней парижской моде, в габардиновый светлый костюм — пиджак в талию, — брюки с хорошо выглаженной складкой, новые заграничные ботинки, весь с иголочки, только новая фетровая шляпа с широкой муаровой лентой была без обычной вмятины и сидела на голове аккуратно и выпукло, как горшок. — Этот портрет С. Есенина подозрительно напоминает известную фотографию поэта 1925 г. (См. ее воспроизведение, например: Есенин С. А. Собр. соч.: в 5-ти тт. Т. 3. Между С. 112 и 113).
144. А из-под этой парижской шляпы на меня смотрело лицо русского херувима. — Расхожее сравнение: «…окружающие по первому впечатлению окрестили его вербочным херувимом» (Изряднова А. Р. // О Есенине. Т. 1. С. 144).
145. Я <…> сказал, что полюбил его поэзию еще с 1916 года, когда прочитал его стихотворение «Лисица». — Которое было впервые напечатано не в 1916, а в 1917 г.: в 10 номере «Нивы» (от 18 марта). На Первую мировую войну К. пошел добровольцем зимой 1915 г. Ср. в его автобиографии: «В 1915 г., наскоро развязавшись с гимназией, я поступил вольноопределяющимся в действующую армию, в 64-ю артиллерийскую бригаду, где и пробыл с небольшим перерывом до лета 1917 г.» (Катаев В. П. Автобиография // Советские писатели. Автобиографии: в 2-х тт. Т. 1. М., 1959. С. 538).
146. — Вам понравилось? — спросил он, оживившись. — Теперь мало кто помнит мою «Лисицу». Всё больше восхищаются другим — «Плюйся, ветер, охапками листьев, я такой же, как ты, — хулиган». — Из ст-ния «Хулиган» (1920).
147. Ну и, конечно, «С бандитами жарю спирт…». — Из ст-ния «Да! Теперь решено. Без возврата…» (1922–23).
148. Незнакомый поэт запросто перешагнул через рубеж, положенный передо мною Буниным и казавшийся окончательным. — К.-поэт считал себя учеником Ивана Алексеевича Бунина (1870–1953) — главного героя катаевской мемуарной книги ТЗ. В своих «Окаянных днях» Бунин писал о К.: «Был В. Катаев (молодой писатель). Цинизм нынешних молодых людей прямо невероятен. Говорит: „За 100 тысяч убью кого угодно. Я хочу хорошо есть, хочу иметь хорошую шляпу, отличные ботинки…“» (Бунин И. А. Окаянные дни. Воспоминания. Статьи. М., 1990. С. 121).