В лабиринтах смерти. Дилогия

Грин Саймон

– Обвинение не может строиться на основании одного признания.

– Тогда надо подумать о дополнительных доказательствах.

Бенни посмотрел на неумолимое лицо Хока, потом взглянул на Фишер. Она равнодушно чистила ногти огромным ножом. Бенни с трудом сглотнул. Он внезапно поверил во все страшные слухи о Хоке и Фишер. Хок вежливо кашлянул, и Бенни чуть не вскрикнул от неожиданности.

– Бенни…

– Я хотел бы сделать признание, капитан Хок, - в голосе Хорька Бенни слышались истерические нотки.

– Ты можешь отказаться…

– Нет, нет, я признаюсь.

– Но

ведь юридически это вовсе не обязательно.

– Пожалуйста, разрешите мне сознаться!

– Молодец, - сказал Хок, опуская его на землю.
– Всегда приятно встретить законопослушного гражданина, который верит в справедливость правосудия. Теперь иди и сделай это, пока все мы в таком хорошем настроении.

Бенни опрометью бросился обратно в штаб. Фишер улыбнулась и убрала такой страшный нож. Двое Стражей неторопливо направились патрулировать свой район на Северной окраине.

Образ жизни Северной окраины определяли преступность и нищета. Стычки между наркобандами из-за сфер влияния, в которых погибали случайные прохожие, бытовые убийства, изнасилования, ограбления были здесь обычным делом. Двери домов открывались только по паролю. Воздух, пропитанный дымом многочисленных фабрик, раздирал горло. Добавляли ароматы и помои, которые выплескивались прямо на улицу. Непривычный человек с трудом мог дышать в такой атмосфере.

Хок и Фишер шли по узким улицам, кивая знакомым, то и дело мелькавшим в толпе. Темп жизни на Северной окраине был бешеным, конкурент всегда дышал в затылок, но Хок и Фишер редко торопились. Они старались не пропустить ничего из того, что творилось вокруг. На Северной окраине они работали уже пять лет, но, несмотря на их усилия, здесь мало что изменилось. Число преступников росло из года в год. В глубине души и Хок и Фишер знали, что зло искоренить невозможно, и лучшее, что они могли сделать - выжить бандитов из этого района. В присутствии Стражей все шло более или менее прилично, но они не могли находиться одновременно везде. Хок и Фишер часто говорили о том, что хорошо бы бросить эту собачью работу, но на самом деле никто из них так не думал. Они не могли сдаться. Лучше маленькая победа, чем большое поражение.

Мокрые от снега кучи мусора красовались в грязных лужах, и прохожим нередко приходилось раздумывать, куда поставить ногу. Мусоровоз приезжал всего лишь раз в месяц и только под охраной. Нищих, питавшихся отбросами, сейчас не было видно. Зима выгнала их с улицы. Но уличный бизнес, несмотря на холод, процветал.

Внезапно Хок и Фишер услышали телепатический звук флейты, это звучал сигнал колдуна - глашатая Стражи. Они остановились послушать, что еще стряслось плохого. Срочные новости всегда оказывались плохими. Все приятное могло подождать до их возвращения в штаб. Нежная мелодия резко оборвалась, и в их головах зазвучал пронзительный голос колдуна из штаба:

«Внимание Стражам Северного сектора. Беспорядки в таверне «Скрещенные Мечи» в Героиновом тупике. Есть убитые и раненые. Пострадали двое констеблей.

Соблюдать чрезвычайную осторожность, зачинщики беспорядков используют шакал».

Хок и Фишер побежали, разбрызгивая мокрый снег. Героиновый тупик находился в четырех кварталах

от них. Там могло произойти немало нежелательного, если Стражи промедлят с подмогой. Впрочем, судя по сообщению, многое уже произошло.

Хок мысленно чертыхнулся. Беспорядки опасны и сами по себе, даже без наркотиков.

Шакал был новинкой на улицах Северной окраины. Его относительно дешево мог произвести каждый, кто хоть немного знал алхимию. Наркотик обладал способностью пробуждать в человеке животные инстинкты. Он обострял восприятие и одновременно отключал все центры контроля за поведением. Шакал освобождал зверя, дремлющего в подсознании у каждого. Кроме того, он увеличивал физическую силу, разжигал свирепость и ускорял реакцию, делая принявшего наркотик человека практически непобедимым. При длительном использовании шакал полностью разрушал нервную систему, приводя к параличу, сумасшествию и смерти. Но на Северной окраине многие отказывались от безнадежного будущего в пользу жестоких радостей настоящего.

Хок и Фишер свернули за угол и оказались в Героиновом тупике. Зеваки запрудили узкую улицу, и Стражам пришлось, забыв о правилах хорошего тона, прокладывать себе дорогу сквозь толпу. Любопытные наблюдали за происходящим с безопасного расстояния. Таверна «Скрещенные Мечи» снаружи выглядела совершенно мирно.

На ее ступеньках сидел констебль, прижимая платок к скверно выглядевшей скальпированной ране. Половина его лица была залита кровью. Увидев капитанов, констебль попытался подняться на ноги, но Хок жестом разрешил ему сидеть.

– Что случилось?

Констебль облизал сухие губы.

– Мы с напарником первыми примчались сюда по тревоге. В таверне кипела драка, но снаружи нельзя было ничего разглядеть. Из толпы нам кричали, что внутри уже находятся двое констеблей, и мой товарищ пошел туда, а я остался сдерживать любопытных. Я долго ждал, но он не вернулся. Потом внутри все стихло, и я решил заглянуть туда. Как только переступил порог, кто-то ударил меня по голове, кровь залила глаза, и мне пришлось выбежать наружу. Сейчас остановлю кровь и пойду снова. Мой напарник все еще там, внутри.

Хок похлопал его по плечу.

– Ты, приятель, лучше посиди здесь, мы с Фишер сами заглянем туда. Если появятся наши, скажи, чтоб не входили, пока мы не выясним обстановку. Ты уверен, что там принимают шакал?

– Так сказали свидетели. Сам я знаю лишь то, что из таверны никто не выходил.

Хок и Фишер, оставив констебля, отошли на пару шагов.

– Ну, что скажешь?
– спросил Хок.

– Надо быть поосторожнее. Трое Стражей исчезло, один ранен, число преступников, находящихся под воздействием шакала, неизвестно. Дело плохо.

Может, поищем работу поспокойнее?

– В Хейвене нет спокойной работы. Придется идти, Изабель, там могут быть заложники.

– Скорее всего, их там уже нет.

– Все равно, надо проверить. Фишер вздохнула.

– Ладно, идем, пока я не передумала. У тебя есть хоть какой-нибудь план?

– Если они там накурились шакала, подкрасться незаметно не удастся, нас моментально учуют. Поэтому высадим дверь и будем рубить все, что движется.

– Глупый план, Хок.