В лабиринте секретных служб
Шрифт:
Он пошел за мадам Ферро. Когда Томас вошел в гостиную, с ним произошло то, что никогда не случалось, — бокал с мартини выпал из рук. Напиток растекался по ковру. Томас застыл, как изваяние. Он смотрел на худощавую молодую женщину, блондинку, сидевшую в антикварном кресле. Ферро стоял около нее, телохранитель. Томас видел только эту женщину, бледную, со сжатыми плотно губами, с загадочными глазами сфинкса и длинными красивыми ногами.
— Добрый вечер, герр зондерфюрер, — сухо прозвучалее голос.
— Добрый вечер, мадемуазель Ивонне, — с усилием ответил Томас.
Он
Ферро поднял с пола бокал Томаса.
— Мы не говорили Ивонне, кого ждем к ужину. Она услышала ваш голос, когда мы шли на кухню, и хотела убежать. Вы, вероятно, догадываетесь, почему?
— Да, я догадываюсь.
— Теперь мы в ваших руках, герр Ливен. Ивонне грозит смертельная опасность: ее ищет гестапо.
Глаза Ивонне превратились в щелки. На ее прекрасном лице можно было видеть стыд, раздражение, сомнение, ненависть, страх и надежду. Ливен подумал: «Я дважды ее предал: как немец и как мужчина. Второе она не может мне простить, поэтому ненавидит. Если бы я тогда на мельнице в Гаргилезе остался в ее комнате…» Его размышления прервал голос Ферро.
— Вы банкир, как и я. Я не сентиментален и говорюо деле. Вы хотели получить информацию о черном рынке. Я же хочу, чтобы с кузиной моей жены ничего не случилось. Ясно?
— Ясно, — ответил Томас и ощутил, что его губы сталисухими, как пергамент. — Почему вас ищет гестапо? — спросил он Ивонне.
Ивонне демонстративно, молча отвернулась к стене.
— Ивонне, — раздраженно крикнула мадам Ферро. Томас пожал плечами.
— Ваша кузина и я, добрые старые друзья, мадам, — сказал Томас. — Она не может мне простить, что я в свое время в Клермон-Ферран дал ей возможность бежать, при этом я снабдил ее адресом моего друга Бастиана Фабре. Он бы ее спрятал, к сожалению, она этим не воспользовалась.
— Она пошла к руководителю «Макки Лимож», чтобы продолжать борьбу, — сказал Ферро.
— Наша маленькая патриотка, женщина-герой, — прокомментировал Томас.
Внезапно Ивонне посмотрела на Томаса спокойно, открыто, без ненависти и просто сказала:
— Это моя страна, герр Ливен. Я хочу за нее сражаться, что бы делали вы?
— Не знаю, наверное, то же самое.
Ивонне кивнула головой.
— В группе был предатель, радист, — продолжал Ферро, — гестапо арестовало 55 человек. Шесть человек скрылись. Один из шести перед вами.
— У Ивонне в Лиссабоне есть родственники, — сказала мадам Ферро. — Если бы она смогла уехать туда — она была бы спасена.
Оба мужчины молча смотрели друг на друга. Томас понял — это было начало успешного сотрудничества. «Но как все это, — думал он, — я преподнесу своему оберсту?» В дверях показался китаец, он приглашал к столу. Первой прошла мадам. Остальные последовали за ней. Томас подал руку Ивонне. Она сжалась, как будто ее ударило электрическим током, и посмотрела на него. Глаза ее потемнели, кровь прилила к щекам.
— Как агент немецкого Абвера вы, по меньшей мере,
— Как кто? — прошептала Ивонне.
— Как агент немецкого абвера, — повторил Томас. — Как же иначе? Неужели вы думали, что я смогу отправитьвас в Лиссабон как активного борца французского Сопротивления?
Ночной экспресс Париж — Марсель отправлялся в 0 часов 50 минут. Соседние купе спального вагона были зарезервированы для служащих Абвера. За 10 минут до отправления в коридоре вагона появился хорошо одетый господин, сопровождавший элегантную молодую даму. На даме было пальто из верблюжьей шерсти с высоко поднятым воротником и шляпа мужского покроя с широкими полями, которая в ту пору была очень модной. Лица дамы было не видно. Господин показал проводнику билеты и сунул крупную банкноту. «Спасибо, месье, я сейчас же принесу бокалы». Проводник открыл двери двух купе, зарезервированных для немецкого Абвера. В одном стояло серебряное ведро со льдом, в котором охлаждалась бутылка «Клико». На столике у окна стояла ваза с букетом красных гвоздик. Дверь, соединяющая оба купе, была открыта. Томас закрыл входную дверь. Ивонне сняла шляпу. Она снова сильно покраснела.
— Я же запретил вам смущаться, — сказал Томас. Он поднял жалюзи на окне и взглянул на перрон, по нему шагали в этот момент два унтер-офицера вермахта. — Что случилось? Почему вы смотрите на меня так, как будто я снова предал Францию?
— Шампанское, цветы, зачем все это?
— Для того чтобы вы чувствовали себя увереннее. Вы — комок обнаженных нервов. При малейшем шорохе вздрагиваете. После встречи с мужчиной оглядываетесь, С вами ничего не случится, ваше имя Мадлен Носль. Вы агент Абвера, у вас есть соответствующее удостоверение.
Для того чтобы получить этот документ, Томас, не умолкая, говорил целый день в отеле «Лютеция». Оберет Верте наконец, покачал головой:
— Ливен, вы являете собой венец нашего отделения Абвера. Как будто нам не хватало именно такого парня.
В этот критический момент Томас получил совершенно неожиданно поддержку. Майор Бреннер, ранее подозревающий Томаса во всех смертных грехах, а затем ставший его восторженным почитателем, вмешался в разговор:
— Если мне будет позволено заметить, зондерфюрер Ливен в случае с «Макки Грозан» предложил необычные методы, и благодаря им мы имели успех.
Прилежный маленький Бреннер поверх очков посмотрел на свое левое плечо, украшенное майорским погоном.
— Если Ферро расколется…
— Он сделает это, если я доставлю девушку в Лиссабон, — сказал Томас и посмотрел на Бреннера.
— И кто тогда знает, какую рыбу мы поймаем, герр оберет, — закончил фразу майор. У него захватило дух примысли, что, если эта афера Томаса увенчается успехом, он получит внеочередное звание подполковника.
Наконец, Верте согласился.
— Ну, хорошо, вы получите ваше удостоверение, но приказываю: вы сопровождаете даму до Марселя, сажаете ее в самолет и возвращаетесь. Мне не хватает еще, чтобы СД получила сведения о том, что абвер способствует бегствуза границу активного борца французского Сопротивления.