В лагере Робинзонов
Шрифт:
Эх, Бари, Бари! Заговорила совесть. Проступок совершил он, а расхлебывать придется товарищам. Да, каждый день новый фокус, новая загадка. В других отрядах ребята помоложе, там работать немного полегче. Там уж и отряды созданы и советы отрядов. Все ходят в галстуках. А у старших ребят до сих пор не отряд, а вольница. Галстуки никто не носит, советом отряда и не пахнет, да и отряда нет. Вроде бы и любят его ребята и слушаются, а вот со старыми привычками расстаются с большим трудом.
— Вот видишь? — прошептал Сафар Альфариту, когда тот прочел
И вдруг Альфарит спросил:
— Сафар, вы мне дадите галстук?
— Вот соберемся после завтрака, там все сами и решите. И совет отряда выберете.
Он хотел еще что-то сказать, но тут по всему озеру зазвучал утренний горн. Из палаток начали выскакивать ребята. Начатая таким образом суматоха тянулась весь день. Магинур беспокоилась, что ей не удастся увидеть праздничное торжество, что ей все время придется возиться у пылающего очага. Спасибо, Гарифулла назначил много дежурных. Ведь сколько гостей понаехало. Придется накрывать много столов. Все дружно взялись за дело, и работа быстро закончилась. Когда Магинур, надев свое нарядное платье и повязав белый платок, подошла к линейке, приехавшие вчера гости повязывали красные галстуки двум десяткам мальчиков, стоящим в конце строя. Мальчики стояли ровной линейкой, все в белых рубашках и черных брюках. И не подумаешь, что это те самые мальчишки, которые еще только вчера бегали в одних трусиках.
На линейку вынесли знамя отряда. Газизжан взял его в руки и сказал:
— Ребята, мы присваиваем вашему отряду имя «Красный партизан». Это в память о тех, кто воевал за Советскую власть. Когда вырастете, будьте героями, готовыми оправдать это высокое звание.— Он передал Альфариту вышитое атласное знамя.
Мальчик опустился на колено и поднес к губам край алого знамени. Потом взял знамя в руки и встал в общий строй. Магинур была растрогана, на глаза ее навернулись слезы. Она вообще не может слышать ни звука пионерского горна, ни боя барабана. Глаза сами наполняются слезами. Чтобы не расплакаться при всем народе, она ушла на свою кухню.
Шутки, смех, праздничный шум не смолкали в лагере до самого вечера. Когда стемнело и в небе зажглись звезды, все перешли на берег Глубокого озера. Пламя костра напоминало о партизанских кострах. Желтые отблески огня падали на водную гладь озера и придавали всему вокруг необычный вид.
Гульшат стояла на высоком берегу озера и задумчиво смотрела на огонь. Прошло совсем немного времени, а ребята уже заметно изменились. Но что будет дальше? Что они еще придумают, какие номера выкинут? Сейчас все они спокойно сидят у костра и слушают рассказы дедушки Газизжана. А Витя и Бари где-то прячутся.
Но что бы там ни было, старания Гульшат, Сафара, Магинур не пропадут даром. Ребята теперь убедились, что способны и на хорошие дела.
Они теперь — единый, организованный коллектив, пионерский отряд «Красный партизан». Это самое главное.
Семь дней под землей.
1.
Кто первый раз приедет к нам, тот наверное подумает, что это не деревня, а плодовый сад. Особенно весной, когда все
Если бы меня спросили, я бы нашу деревню назвал Гульбахча. Цветущий сад. Но меня, конечно, никто не спрашивал, и назвали деревню Текэяр — Крутой берег.
Стоит наша деревня на самом краю обрыва. Так что, в общем-то, правильно ее назвали. Выйдешь на кручу, посмотришь вниз, а там почти отвесный глиняный склон, прошитый нитками колючих трав, да торчат кое-где из красной глины большие белые камни. За камнями растут кусты черемухи да низкорослого можжевельника, увешенного черными ягодами. Притаились, будто в прятки играют.
Если задумаешь спуститья по склону, тогда не зевай! Комья сухой глины обрываются из-под ног, пыльной лавиной катятся вниз. Оступишься, не удержишься — и сам полетишь туда же. Впрочем, это не так уж и страшно: синяков, конечно, набьешь, а утонуть не утонешь. Воды под нашим «берегом» нет.
Обычно под такими обрывами, как наш, текут речки. Ну, пускай не речка, а уж ручеек-то обязательно течет. В другом и воды-то воробью по колено, а все равно есть где побарахтаться гусям и уткам. Да и мальчишкам веселее: искупаться не искупаешься, а штаны замочить можно.
А у нас и ручейка нет. Рассказывают, правда, что речка Песчанка протекала когда-то под нашим обрывом. А потом взяла да и ушла далеко вправо. Учитель географии объяснял нам, что это не сразу случилось. Во время весенних паводков река понемногу подмывала правый берег и с каждым годом все дальше уходила от нас. Да так и ушла к самому лесу. А старое русло давным-давно затянуло илом и песком, и теперь от нашего обрыва до сосновского раскинулся ровный зеленый луг.
Словом, ушла наша речка. Ну и пусть! Назад ее все равно не воротишь. Раз выбрала себе новую дорогу, пусть по ней и течет, на радость сосновским мальчишкам. Им ведь тоже хочется пошлепать босыми ногами по воде, забраться по щиколотку в ил и наловить руками вьюнов кошке на обед.
А у нас зато есть большое, голубое, как море, чистое озеро. Там и скотину можно напоить и белье выполоскать. Можно и искупаться не хуже, чем в речке. И воду для поливки садов тоже оттуда берут. В жару, бывает, и день и ночь стучит движок и качает воду. А вода в озере не убывает!
Хорошее у нас озеро! И название у него красивое. Впрочем, по-другому его и не назовешь. Раз увидишь и сразу скажешь: Голубое озеро.
Но только не думайте, что наше озеро всегда тихо лежит среди лугов, как голубой платок, расшитый серебряными блестками. Иной раз и оно почернеет, зашумит волнами. А весной, в половодье, а то и летом, когда ливни пройдут, вода в озере поднимается, выходит из берегов и заливает все вокруг. Если на сенокос придется такой разлив, тогда плохо. Приходится ждать, пока обсохнут луга. А бывает и хуже: нанесет с водой красного ила. Тогда сколько не жди, все равно косить нечего.
Вот и в этом году так разбушевалось наше озеро, что чуть кукурузное поле не смыло.
Председатель колхоза на собрании сказал тогда:
— Пора нам за озеро браться. Довольно ему своевольничать. Будем дамбу строить.
Многие поддержали председателя. Особенно старики.
— Давно пора,— говорили они,— да рук не хватает. Вот разве после сева...
В общем, совсем было решили строить дамбу. По тут взял слово дядя Кадыр.
— Дамба нас не спасет, Хамит-ага,— сказал он.— У воды силы много. Она любую дамбу смоет. Тут подумать нужно, что делать.