В лапах страха
Шрифт:
Юрка внезапно вспомнил картинку из телевизора, на которой был изображён невысокий дядечка со скрученными за спиной руками, которого то и дело колотили и пихали дубинками два коренастых милиционера, якобы за то, что тот проник в садик и хотел подружиться с детьми. Мама тогда побледнела, словно чего-то испугавшись, и поспешила переключить телевизор на другой канал. Юрка ничего не понял, но ему отчего-то стало жаль этого пришибленного дядечку. И почему ему не разрешили дружить с детьми? Разве это так плохо? Ведь он взрослый, а не какой-нибудь школьник, который и поколотить просто так может. Юрке показалось, что он бы уж точно смог подружиться с дядечкой, однако от подобного умозаключения
Вадик образцово обслюнявил салфетку, так что чистого места не осталось, и самодовольно принялся уделывать рубашку. Лена и Анжелика снова захихикали, но на сей раз не злорадно, а как-то вкрадчиво, будто им нравилось, что проделывал с собственным одеянием этот толстозадый уродец.
– Вадик, перестань сейчас же! – строго произнесла Зинаида Прокопьевна, грозя толстячку крючковатым пальцем с иссохшейся прозрачной кожей.
Юрка раньше никогда не обращал особого внимания на руки старой воспитательницы; сейчас, вот, обратил... и ему показалось, что сквозь тонкую, словно промокашка кожу, проглядывают такие же тонкие кости, оплетённые узловатым узором дряблых сухожилий. Юрка поморщился и попытался унять стремительно накативший рвотный позыв; он схватился трясущимися пальчиками за губы, но опоздал самую малость, и, с таким усердием поглощённый суп, оказался на ничего не понимающих девочках... Вадик довольно хмыкнул и облизал пухлые губы. Это незамедлительно спровоцировало второй рвотный позыв, в результате которого на колени парализованных девочек капало уже со стола.
– Господи, ты, боже мой! – всплеснула руками Зинаида Прокопьевна. – Ну что ещё такое?
Юрка виновато покосился на воспитательницу, несмело оторвал ладошки от влажного подбородка. Анжелика молча трясла испачканными ручками, жмурилась, наподобие ослеплённой землеройки, и всем своим видом показывала, что с ней сейчас произойдёт то же самое, что и с нерадивым соседом. Лена сначала молча изучала тёмные пятна на платьице и колготках, после чего внезапно сорвалась с места и убежала в туалет. За остальными столами сгустилась напряжённая тишина, нарушаемая лишь недовольным сопением ожидавшего добавки Вадика.
– Эх, вот и поели... – покачала головой толстая повариха тётя Оля и небрежно кинула огромную крышку на кастрюлю с остатками супа. – Приятного аппетита.
Юрка шмыгнул носом. Насупился.
– Ну чего сидишь, горе ты моё луковое? – причитала Зинаида Прокопьевна, без особой неприязни подтирая за мальчиком. – Иди, отмывайся, а я пока тут приберу, – она прервалась на секунду, выдохнула, промокнула лоб тыльной стороной руки. – И ты, Анжелика, тоже ступай.
Девочка отрицательно затрясла головой. По всему было видно, что если она вдруг пошевелится или, чего доброго, пожелает что-то сказать, то с ней непременно случится конфуз, который будет не так-то легко преодолеть или хотя бы попытаться сдержать до туалета, где никто ничего не увидит.
Юрка сполз со стула и, держа салфетку перед собой, чтобы, ко всему прочему, не заляпать в придачу и пол, обречённо поплёлся в туалет. Он старался не смотреть в попадавшиеся на его пути лица, поскольку знал, что на тех сейчас начертаны ехидные улыбочки, от одного вида которых захочется бежать без оглядки в поисках мамы!
В туалете его уже поджидала Лена. Она топнула ножкой в розовой туфельке и, кивком головы, указала на жирные пятна, которые сдобно пестрели на одежде.
– Дурило! – плаксивым тоном сказала девочка, силясь не разреветься по-настоящему. – Знаешь, что мне теперь от мамы будет? А папа
У Юрки эта гримаса вызвала странную ассоциацию с непроглядной тьмой, – Сверчок прострекотал, что это СМЕРТЬ, СМЕРТЬ, СМЕРТЬ!!!
– Так ты скажи, что это я во всём виноват, – Юрка потупил взор, осторожно прошмыгнул к раковине. – Пускай они меня поругают.
– И чего? – не унималась девочка. – Ну, поругают они тебя тут, при всех, а дома всё равно мне всыпят!
– Как это? – Юрка старательно отскребал с казённой салфетки суп, перемешанный с желудочным соком; от раковины распространялся сдобный аромат лука и капусты.
– А так: ремень возьмут и отстегают!
– Ремнём?
– А то чем же! – Лена смахнула первую слезу. – А тебя разве не так папа воспитывает?
Юрка решительно замотал головой: конечно не так!
Совершенно спонтанно мальчик вспомнил слова мамы на счёт того, что ему ещё повезло с родителями. Живи он в семье Целовальниковых, всё было бы иначе. В плане воспитания и наказаний за казалось бы безобидные шалости... А началось всё с того, что Юрка что-то там натворил, а когда его стали отчитывать, попытался надуться, словно озорство не стоило того, чтобы за него ещё и нотации выслушивать. А мама в тот вечер была непреклонна. Более того, принялась, по обыкновению, запугивать: вот будь Целовальников-старший его папочкой, непременно бы показал непутёвому сынку, где раки зимуют! Чтобы впредь неповадно было безобразничать. Тот тон, каким мама всё это озвучила, совсем не понравился нашкодившему Юрке. А уж представить какого-то там Целовальникова-старшего в роли родного папы, да в придачу, чтобы тот показал ему, где раки зимуют, он и вовсе не мог. Что это, вообще, за раки такие? Очередная страшилка для пугливых детишек, вроде него самого, или бяка куда пострашнее?..
Сейчас, находясь в туалете, у раковины, Юрка прекрасно понял, кто такой Целовальников-старший, и что подразумевается под этими самыми, зимующими не пойми где раками.
В голове одобрительно затренькали, отчего Юрка, сам того не желая, улыбнулся.
– Повезло тебе, – констатировала из-за спины Лена, про которую Юрка невольно забыл. – И чего, тебя вообще не трогают?
– Не-а, – вновь замотал головой Юрка, радуясь тому, как здорово он блеснул сообразительностью перед Сверчком.
– Хорошо тебе, наверное, живётся...
– Да не очень.
– Но ведь сам же сказал, что не бьют.
– Родители – нет, – Юрка тщательно отжал салфетку и на глаз оценил проделанную работу. – На меня сестра охотится.
– Сестра? – не поверила Лена. – Охотится?..
– Ага, – кивнул Юрка; он обречённо вздохнул и принялся оттирать личико.
– Врёшь. А сколько ей лет?
– Двенадцать, – поразмыслив, ответил Юрка, с благоговением прислушиваясь к стремительно нарастающему внутри головы гулу – Сверчок сегодня был явно доволен им. – Двенадцать с половиной! – воодушевился мальчик. – Скоро уже тринадцать будет.
– Аааа, – кивнула Лена. – Да, такая может.
– Откуда ты знаешь?
– Папа рассказывал, – медленно, будто что-то припоминая, ответила Лена.
– А он откуда знает?
Девочка замялась.
Юрка выковырнул из ноздри порядочный ломоть картошки и тут же брезгливо бросил в раковину. Вот так он и ел: практически не пережёвывая, силясь скорее протолкнуть неугодную пищу в желудок – там-то с ней запросто управятся! Жаль, сегодня не вышло.
– Не бойся, я никому не расскажу, – честно признался Юрка, с серьёзным видом изучая пятна на одежде.