В лесах (Книга 2, часть 4)
Шрифт:
– Безумная!.. Что говоришь-то?.. Экое слово ты молвила!
– вскликнула Дарья Никитишна.
– А как же, по-твоему?
– сказала Дуняша и бойким, задорным взором обвела всю беседу.- Нешто лучше, как муж жену бьет, а сам топиться нейдет?.. Громкий хохот покрыл затейную речь.
– Ну, понесла!.. Пошла городить!.. Будет с тебя, довольно!.. Других надо слушать, не ты одна в нашей беседе,- молвила Дарья Никитишна.- За тобой черед,- обратилась она к сидевшей рядом с Дуняшей маленькой, беленькой Домнушке.
Заревом вспыхнуло миловидное личико нежной Домнушки, зарделось оно, ровно маков цвет. Заискрились умные очи, и ровно застыли, смежились дотоле весело смеявшиеся уста. Молчала она.
– Говори
– молвила ей Дарья Никитишна.- Все говорят, все должны говорить, не тебе же одной в молчанки играть.
Собралась с духом Домнушка. Стыдясь и потупя глаза, стала она говорить:
– Не была б я самовольная, жила бы покорливо, почитала бы мужа, как крест на главе, и все по хозяйству справляла б, как следует... А попался б на горе-несчастье непутный какой и заел бы век мой, зла ему не помыслила б, слова супротивного ему не молвила бы... А не стало бы силы терпеть, сама б на себя руки я наложила.
Смолкла, и все замолчали. Ни слова не молвила Дарья Никитишна, не сказала, каково показалось ей задушевное слово маленькой Домнушки.
– Марьюшка, тебе говорить,- обратилась она к головщице.
Ровно осенняя ночь, нахмурила Марьюшка брови и мрачно на беседу взглянула. С недовольным видом брюзгливую речь повела.
– Не нам бы, бессчастным, не нам, бесталанным, про брачное дело, про мирское житье разговоры водить. Мы, скитские белицы, все едино что отпетые, только в землю не закопанные мертвецы... Нет у меня ни роду, ни племени, не видала я родной матушки, про отца и не слыхивала... Бессчастная, безродная, подневольная!.. А была б я дочь отецкая, да жила б я в миру, у хороших родителей, не выдали б они меня замуж, разве сама бы охотой пошла. А вздумали б выдавать меня за постылого, нелюбимого - камень на шею да в воду бы кинулась. Кто полюбился, за того охотой пошла бы, а не стали б отдавать, убежала бы с ним, самокруткой свенчалась, поймали бы - петлю на шею. А любимого мужа всячески б стала беречь я и холить. И была бы ему я верна, не осрамила б его головы, не нанесла покора ни на род, ни на племя его... Да что пустое говорить!.. Дело нестаточное! Все промолчали. Сказала Никитишна Фленушке:
– Твой черед. Начала Фленушка:
– Мне про мужа гадать не приходится - сызмальства живу я в обители. С раннего детства спозналась я с жизнью келейною. Не знаю, что и сказать тебе, Дарья Никитишна.
– Что на разуме лежит, то по правде, без утайки и сказывай,- молвила Никитишна.
– То-то и есть, что с разумом собраться не могу... Вздору, пожалуй, наплету,- сказала ей Фленушка.
– Не у попа на исправе, не на дух пришла исповедоваться,- заметила Дарья Никитишна.- Не для ради дела, ради забавы беседу ведем. И вздору наплетешь, денег с тебя за то не возьмем. А ты сказывай, не отлынивай, остальных не задерживай, черед за тобой.
– Не таковская я, чтоб отлынивать,- с живостью, высоко подняв голову и гордо оглядев круг девичий, молвила Фленушка.- Ничего не потаю, все по правде выскажу, все по истине. Слушайте!
И, закинув голову, еще раз окинула вызывающим взором беседу и так начала:
– Захотела б я замуж идти - вышла б и отсюда, могла бы бежать из обители. Дело не хитрое, к тому же бывалое. Мало разве белиц из скитов замуж бегает?.. Что ж?.. Таиться не стану - не раз бродило в голове, как бы с добрым молодцем самокрутку сыграть... Да не хочу... Матушку не хочу оскорбить - вот что. А впрочем, и дело-то пустое, хлопот не стоит...
– Ай-ай, Фленушка!
– головой покачала Никитишна.- Уж ты наскажешь, послушай только тебя.
Скитские девицы с усмешкой друг с дружкой переглянулись. Наземь опустила светлые взоры Авдотья Марковна, и стыдливый румянец облил нежное ее личико. Подняв голову от пялец, строгим, пытливым взглядом поглядела на Фленушку Аграфена Петровна,
– Муж жене должен быть голова, господин, а мне такого ни в жизнь не стерпеть,- не глядя ни на кого, продолжала речь свою Фленушка.- Захотел бы кто взять меня - иди, голубчик, под мой салтык, свою волю под лавку брось, пляши, дурень, под мою дудочку. Власти над собой не потерплю - сама власти хочу... Воли, отваги душа моя просит, да негде ей разгуляться!.. Ровно в каменной темнице, в тесной келье сиди!..
– Полно, Фленушка!.. Опомнись, что говоришь!
– молвила Дарья Никитишна. Но не слушала слов ее Фленушка и так продолжала:
– И кому б такая блажь вспала в голову, чтоб меня взять за себя?.. Не бывать мне кроткой, послушной женой - была б я сварливая, злая, неугодливая!.. На малый час не было б от меня мужу спокою!.. Служи мне как извечный кабальный, на шаг из воли моей выйти не смей, все по-моему делай! А вздумал бы наперекор, на все бы пошла. Жизни не пожалела б, а уж не дала бы единого часа над собой верховодить!..
– Ну что ты в самом деле плетешь на себя? Зачем небылицы на себя наваливаешь?
– пыталась уговаривать ее Никитишна.
Не сдержать табуна диких коней, когда мчится он по широкой степи, не сдержать в чистом поле буйного ветра, не сдержать и ярого потока речей, что ливнем полились с дрожащих, распаленных уст Фленушки. Брызжут очи пламенем, заревом пышет лицо, часто и высоко поднимается пышная грудь под тонкой белоснежной сорочкой.
– Слушай, беседа, что я говорю!
– громко вскликнула Фленушка в ответ на уговоры Никитишны и так продолжала:- Сердце у меня, девицы, неуклончивое, никому покориться оно не захочет - такая уж я на свет уродилась. Мужа лады со мной не возьмут. Так уж лучше мне в девках свой век вековать, лучше в келье до гроба прожить, чем чужую жизнь заедать и самой на мученье идти... А может, кто из вас подумает: "Это-де она только хвастает, попусту только похваляется", так слушайте, что стану вам говорить: захотела б я замуж, сегодня ж могла бы уходом уйти. Не слово сказать, глазом мигнуть - жених хоть сейчас предо мной, как лист пред травой. Молод, разумен, богат и удал, а с лица - мало таких красавцев земля родила. И любит меня беззаветно - слово скажу, в огонь и в воду пойдет...
– Безумная!.. Окстись... Какие ты слова говоришь?..- с негодованьем вскликнула Никитишна.
– Ты на речь навела, а я речь завела, теперь тебе слушать, а речь твоя впереди,- отрезала Фленушка.- В свахи, что ли, пошла, Дарья Никитишна?.. Так посватай меня!.. Ну-ка, попробуй, сыщи такого, чтобы смог меня покорить, сделал бы из меня жену боязливую, покорную да послушную... Ну-ка, попробуй!.. Не трудись напрасно, Никитишна! Весь свет обойди, такого не сыщешь! Нет по мне человека, таков на белом свету и не раживался!.. Наврала на себя я, девицы, что могла б хоть сегодня же свадьбу уходом сыграть. Есть такой, да нет его здесь. Хоть не за морем, за океаном, не за синими реками, не за высокими горами, а где-то далеко, сама не знаю я, где...
А была б у нас сказка теперь, а не дело - продолжала Фленушка взволнованным голосом и отчеканивая каждое слово,- был бы мой молодец в самом деле Иваном-царевичем, что на сивке, на бурке, на вещей каурке, в шапке-невидимке подъехал к нам под окно, я бы сказала ему, всю бы правду свою ему выпела: "Ты не жди, Иван-царевич, от меня доброй доли, поезжай, Иван-царевич, по белому свету, поищи себе, царевич, жены по мысли, а я для тебя не сгодилась, не такая я уродилась. Ищи себе другую, ищи девицу смирную, тихую, покорливую, проживешь с нею век припеваючи... А когда б Иван-царевич сюда пришел, показала б я ему на тебя, Авдотья Марковна. Ты - водой не замути. Тому ли, другому ли будешь ты женой богоданною, сама будешь счастлива и муж твой счастлив будет. Таково мое слово, девицы, и слово мое крепко!"