В лесах ночи
Шрифт:
Я останавливаюсь лишь на мгновение, а затем возвращаюсь в человеческое обличье и наклоняюсь вперед. Мои зубы прокалывают кожу, и кровь потекла. Кровь вампира, гораздо сильнее, чем человеческая кровь.
Его кровь на вкус, как белое вино, только гуще и гораздо более мощная, и я чувствую головокружение, когда отстраняюсь от него, вытирая кровь с моих губ. Рана на горле мгновенно исцеляется, но я знаю, что его гордость будет задета до тех пор, пока я жива.
Я поднимаю с земли нож Обри и рассматриваю его мгновение. Он беззащитен, и если я ударю его в сердце, то он не смог бы поднять руку,
– Запомни этот день, Обри. Раны, которые ты нанес мне, возвращены. Я буду удовлетворена твоей кровью, хотя она не заменит жизни Александра и Торы. Теперь уходи. Я отпустила его разум, все же я могла чувствовать его полностью. Это - жуткое ощущение. Я стою легко, его кровь, мчащаяся по моим венам, заменяет силу, которую я потеряла в борьбе и многое другое.
Обри принимает сидячее положение, используя соседний стол. Его кожа - бледная, и глаза почти пусты, он прикоснулся рукой к ране на плече. Никто никогда не ранил его и оставался жив, чтобы сказать об этом.
Он медленно встает, чтобы уйти, и люди отходят, когда он проходи мимо них. Те, что остаются, знают кто мы, и они знают, что потеря крови делала его голодным и как трудно ему сохранять свой контроль, когда он выходил из комнаты.
Я поворачиваюсь спиной к нему, не боясь, и пристально смотрю на Фалу, которая все еще сидит на столе. Она, кажется, почти не помнит причину своей смерти.
Я набросилась со своей силой, и она подпрыгивает непристойно, поскольку деревянный стол загорается. Фала исчезает, не желая бороться.
Глава 21
Я подхожу к Джейгру, и люди отталкивают друг друга, освобождая мне дорогу. Я засмеялась, когда они стали покидать комнату.
– Пришел, чтобы посмотреть шоу? – спросила я его.
– Я сказал тебе, что ты сильнее, чем Обри, - проговорил он.
– Трус. Я не ожидал, что ему так важно просто жить. Ты, вероятно, одна из самых сильных из нас, может быть так же сильна, как и я. Было бы интересно узнать это.
– В другой раз, Джейгр, - отвечаю я. Адреналин и энергия от борьбы все еще во мне, и часть меня хочет драться с кем-то посильнее. Но рациональная часть моего разума говорит мне, что я слишком легкомысленна, чтобы драться с кем-то всерьез.
– Конечно, Ризика, - соглашается он. Джейгр сражается просто ради вызова, а не за приз, и он не будет драться с любым, кто не считает, что есть шанс на победу, если в этом нет необходимости. В этот момент я была пьяна от крови Обри, и я бы проиграла.
– Твои глаза по-прежнему золотые, как у тигра, - говорит он мне.
– Мне они нравятся такими.
– Я смеюсь, глядя в разбитое зеркало. Мое некогда туманное отражение, теперь полностью исчезло, но я вижу себя в моем воображении. Мои волосы - все еще полосатые, и мои глаза столь же золотые как моя шелковая майка – цвет, которым они были, когда я был жива, прежде чем они стали черными. Я провожу языком по зубам, слизывая последние следы крови Обри.
Джейгр исчезает, и я понимаю, что почти все ушли. Отбросив черную прядь волос с лица, я чувствую в первый раз знакомую ауру в задней части комнаты.
– Таким образом, мой преследователь навестил меня лично, - говорю я в его спину. В этом свете светлые волосы выглядит почти так же, как и мои собственные когда-то. Я соприкасаюсь с его разумом своим, и даже притом, что я не могу прочитать его, я понимаю, кто это. Я помню ведьму Триста, которая была в Кафе Сангрa, которая дала указание для Рэйчел.
Я не очень думала об этом в данный момент, но теперь мне жаль, что я этого не делала. Я клянусь, что внезапно поняла правду, которую должна была понять давно.
– Я надеялся, что смогу убедить тебя не следовать за теми существами,… но я полагаю, что уже слишком поздно, не так ли?
Я не забываю задаваться вопросом, почему я никогда не слышала, как он падал.
– Рэйчел… – он начинает говорить.
– Александр, не надо мне ничего говорить.
– Он ждал триста лет, чтобы сказать мне, что он жив? Я прокляла себя много лет назад. Я думала, что мне уже было нечего терять, тогда. Все эти годы я был одна. Вся боль, от которой он мог бы меня избавить…
Какую боль он познал? Я никогда не возвращалась к своему отцу, потому что я не хотела, чтобы он видел то, чем я стала. Если бы я знала, что мой близнец был жив, и бессмертен как и я, приняла бы я решение провести эти годы с ним? У него есть выбор, чтобы принять это решение, провести их со мной, зная, что я - монстр?
Он оборачивается, и на мгновение я изучаю золотые глаза, которые являются зеркальным отражением моих собственных глаз. Но тогда он смотрит мимо меня, в то место где Обри и я боролись. Я вижу, что пристальный взгляд Александра задерживается на крови, которая осталась на земле, когда я порезала плечо Обри.
– Почему?
– спрашивает он, наконец, его голос был мягкий.
– Должен был быть какой-то другой способ, чтобы справиться с этим.
Я изучаю глаза Александра снова и вижу осуждение там. Не имеет значения, что я - его сестра. Он действительно думает, что я - монстр.
Я смеюсь, и Александр вздрагивает, потому что это - горький звук.
– А ты хотел, что бы я просто дала Обри уйти?
– спрашиваю я.
– Я думала, он убил тебя, ты знаешь. Ты хотел, чтобы я просто забыла это? Или ты думал, что я могла подставить другую щеку и проигнорировать убийство?
– Александр отводит взгляд на мгновение, боль, исказила его черты, как будто он слышит мое пренебрежительное использование слов из Библии, которые он всегда считал настолько дорогими, когда мы были детьми.
– Я думал, что ты ненавидишь меня за то, что я сделал, - сказал он.
– И что ты сделал?
Он делает паузу, качает головой, и затем неохотно встречает мой пристальный взгляд.
– После того ожога Линетт, я сделал бы все, чтобы защитить ее. Я молился, я бы научиться контролировать свою силу, и ...
– он делает глубокий вдох, взяв себя в руки.
– Женщина услышала мои молитвы. Триста. Она научила меня большему, чем я когда-либо хотел бы знать, о вампирах и других монстрах на этой земле. Я слушал, потому что она также научила меня, как использовать свой дар.