В лесах. Книга Первая
Шрифт:
По горам по холмам прямо конь стрекает,
Меня разрывает, ум мой потребляет,
Вне ума бываю, творю что, не знаю,
Вижу я погибель, страхом вся объята,
Не знаю, как быти, как коня смирити…"
Заслушалась и мать Назарета… Заслоня ладонью от солнца глаза, с недоуменьем разглядывала она подходившего незнакомца.
— Кто б это такой? — говорила она. — Не здешний, не окольный, а наезжих гостей, кажись, во всем Комарове нет… Что за человек?
— Московским
— А может, из самого Питера, — подхватила Марья головщица.
— Может, и питерский, — согласилась Фленушка.
— А голосок-от каков!.. Как есть соловей. — Вот бы на клирос в нашу «певчую стаю» такого певца залучить, — закинув бойко голову, молвила молодая, пригожая смуглянка с пылавшими страстным огнем очами. Звали ее Устиньей, прозывали Московкой, потому что не один год сряду в Москве у купцов в читалках жила.
— Молчи, срамница!.. Услышать может…— строго заметила ей Назарета.
— Мы бы ему бородку-то выщипали, в сарафан бы его обрядили,продолжала со смехом Устинья Московка.
— Замолчишь ли, срамница?.. Аль совести не стало в глазах? — ворчала Назарета.
Василий Борисыч меж тем подошел к старице и, низко поклонившись ей, спросил:
— Матушка Назарета не вы ли будете?
— Так точно, — отвечала она. — Что угодно вашей милости?
— Письмецо к вам с Рогожского привез, — сказал он, вынимая из кармана письмо. — Посылочки тоже есть, ужо предоставлю.
— От кого это, батюшка? — недоверчиво спросила Назарета, быстрым взором окидывая девиц, столпившихся вкруг незнакомца…
— От Домны Васильевны, — отвечал Василий Борисыч. — В Антоновской палате в читалках живет…
— От Домнушки! — радостно воскликнула мать Назарета…— Что она, голубушка?.. Как живет-может?..
— Спасается, — ответил Василий Борисыч. — Негасимую у болящих читает — любят ее старушки…
— Ну, слава богу!.. На утешительном слове благодарю покорно, батюшка,сказала мать Назарета. — Как имечко-то ваше святое?.
— Василий.
— По батюшке?
— Борисов.
— Утешили вы меня, Василий Борисыч. Ведь Домнушка-то по плоти племянница мне доводится — братца покойника дочка… Ведь я тоже московская родом-то.
— Очень приятно, — ответил Василий Борисыч, а черные глазки его так и разбежались по молодым, цветущим здоровьем белицам, со всех сторон окружившим его и мать Назарету.
— К матушке Манефе прибыли? — спросила Назарета.
— Так точно, — отвечал Василий Борисыч, — тоже письма привез.
— От кого, батюшка, письма-те? продолжала свои расспросы старица.
— От разных, — отвечал он. — От матушки Пульхерии есть письмецо, от Гусевых, от Мартынова Петра Спиридоныча.
— Великий
— Рано еще матушка!.. Погоди маленько! — заголосили белицы.
— Что вы, что вы?.. Как возможно не угостить дорогого гостя? Пойдемте… Будет — погуляли, натешились.
— Да матушка!.. Да еще маленько!.. Да погоди хоть с полчасика.
— Вы для меня, матушка, не беспокойтесь, — вступился Василий Борисыч.Дайте девицам развеселиться… Они нам споют что-нибудь.
— Такому певцу да лесные песни слушать! — бойко подхватила Фленушка, прищуривая глазки и лукаво взглядывая на Василья Борисыча. — Соловью худых птиц слушать не приходится… От худых птиц худые и песни.
— А у матушки Маргариты в Оленеве про вас не то говорят, — отвечал Василий Борисыч. — Там очень похваляют здешнее пение, говорят, что лучше вашего клира по всем скитам нет…
— Так вы из Оленева пожаловали? — спросила мать Назарета.
— Из Оленева, матушка, — ответил Василий Борисыч. — Там и страстную пробыл и праздник праздновал.
— У кого гостили? В какой обители? — спросила Назарета.
— У Анфисиных больше, с матушкой-то Маргаритой мы давние знакомые — она ведь тоже наша московка… У Фелицатиных тоже гостил.
— Это вам Анна Сергеевна, что ли, наше-то пение славила? — спросила его Марьюшка.
— И Анна Сергеевна хвалила и Аграфена келарная, а из Фелицатиных Анна Васильевна. Все хвалили, — говорил Василий Борисыч.
— Всех-то что самых ни на есть лучших девиц в Оленеве спознали,лукаво усмехнувшись и быстро вскинув глазами, молвила Фленушка.
— Петь обучал, — улыбнувшись, заметил Василий Борисыч.
— И нас бы поучили!.. — защебетали и Фленушка, и Марьюшка, и Устинья Московка, и другие крылошанки.
— Отчего ж не поучить?.. С великою радостью! — сказал Василий Борисыч. — Только ведь надо прежде голоса попробовать: какие у вас голоса — без того нельзя.
— Пробуйте нас, пробуйте, — приставали белицы.
— Оченно бы рад попробовать, — сказал Василий Борисыч. — Матушка Назарета, благословите псальму спеть.
— Пойте во славу божию, — молвила Назарета, отрываясь на минутку от письма.
— Воскресную надо, девицы… Пасхальную, — сказал Василий Борисыч."Велию радость" знаете?