В ловушке безысходности
Шрифт:
…Все эти годы я искала выход, любой. Но его не было. В нашем мире нет женских профессий, ни одной, так как права оказалась Танильдиз – мы не более чем бесправные безделушки. Это устанавливалось тысячелетиями и проявляется даже в самых отдалённых, захолустных и диких уголках мира. Женщина может быть только женой, дочерью, сестрой, любовницей, наложницей, падшей женщиной или рабыней. Полностью, во всём и всегда зависимы от мужчин. Если кто-то не согласен, это приравнивается к преступлению.
Совершеннолетие моё наступает через месяц, и нас уже предупредили, что дом заберут. Куда идти, что
…
… Который день я просыпаюсь с первым лучом рассвета. Бессонница – болезнь, мешающая жить и здраво мыслить.
Несколько месяцев, да что там, уже несколько лет я провела в беспрестанном поиске хоть какой-нибудь работы – всё без толку. Женщины в нашем мире всего лишь бесправные игрушки, необходимые лишь для удовлетворения желаний своих господ и продолжения рода. При том вне зависимости от того, королева ли ты или служанка – всё едино, меняются лишь условия жизни.
Я, выращенная в любви обоих родителей, откровенно ненавижу эти предрассудки, но, опять же, бессильна что-либо изменить.
Иногда даже посещала шальная мысль: а не лучше ли остаться одинокой, нежели всю жизнь зависеть от мужа, как рабыня?
Сейчас эти мысли посещают редко, потому что голова забита совсем другим. Если честно, я уже согласна даже стать женой какого-нибудь господина, почитающего, как и все, женщин за одалиску, лишь бы обрести хоть какую-нибудь стабильность и уверенность в завтрашнем дне. Жить хочется всем, и, прежде всего, обеспечить благополучие тем, кто дорог.
До моего совершеннолетия осталось пару недель. Единственное, из-за чего я сохраняю маску уверенности и самообладания, а не бьюсь в истерике, это умиротворённая улыбка моей непоседливой Эванджелины, моей всегда жизнерадостной, полной детской непосредственности и счастья сестрички, которая, слава всем богам, даже не замечает трудностей. Как бы я хотела, чтобы ничто и никто не разрушил её детства. Она должна быть счастлива – ныне это всё, что я прошу, нет, требую у судьбы.
Сама бы давно уже опустила руки, пустила бы всё на самотёк. Зачем и за что бороться, если никого и ничего не осталось? Да, я слабая – неженка, не приспособленная к жизни, которую очень легко сломить. Но если есть то или те, за что стоит жить и бороться, слабый обретает силу.
Гляжу на будущность с боязнью,
Гляжу на прошлое с тоской И как преступник перед казнью Ищу кругом души родной…
Михаил Юрьевич Лермонтов
Вот и сегодня я, едва рассвело, иду по городу, внимательно, почти умоляюще, как последняя нищенка, оглядываясь по сторонам. Надеюсь на что-то… на что? Уж точно не на чудо, ибо я, увы, давно уже не верю в чудеса, счастливые случайности и прочую дребедень, которой пудрят мозги маленьким и наивным. Да и не располагает к подобной вере этот город, который раньше казался огромным и прекрасным, а теперь виделся лишь суетливым и грязным местом, где не стоит искать удачи и сострадания.
Город, где вертятся деньги, где вечная борьба за власть и первенство.
…
Гемма, герцогство Ферон
Кармина
Во снах человек ищет не столько покой, сколько свободу. Свободу от правил, принципов, норм, связующих нас по рукам и ногам в реальности. От прошлого, что следует за человеком по пятам, как голодный волк за пугливым зайцем. Но иногда слишком сложно даже просто прочувствовать границу, отличающую хищника от жертвы.
Именно в тот момент, когда человек теряет из виду эту границу, прошлое настигает его.
…
«Туман. Чёртов туман перед глазами. Темно… Уже выключены все фонари. Как же холодно… слишком…
Я точно знаю, что оторвалась, убежала. Но никак не могу остановиться. Будто безумная несусь по абсолютно пустым улицам и переулкам в безлунную, холодную зимнюю ночь, надсадно кашляя, всхлипывая, вонзая ногти в ладони, до крови и кусая потрескавшиеся губы, чтобы не закричать, спотыкаясь в темноте и падая в холодный снег. И всё равно бегу. В каждом шорохе чудится скрип шагов по снегу, боюсь даже собственной тени, хотя и она видна в этой кромешной тьме едва-едва.
Вся сплошь пропитана запахом дешёвого пива и сигарет, будто состою из этого «аромата».
Сама виновата.
Живот скрутило, едва до окончательно протрезвевшей меня, наконец, дошло, ЧТО могло случиться. Нет, безусловно, я бы пережила, смирилась бы, в конце концов, моя жизнь никогда не была раем, но…
Пора что-то менять, и быстро.
Пульс гулким эхом стучит в голове, а я замерла на своей кровати, обняв колени. Страшно, да, чёрт возьми, мне страшно…»
Что-то будто вытолкнуло из этого сна-воспоминания, которое я мечтаю когда-нибудь всё-таки забыть. Какое-то чувство… неправильности, что ли. На уровне интуиции. А ей я привыкла доверять. А уж с громким хлопком двери сработал уже рефлекс.
Всё кружится и опадает перед слипающимися, резко открытыми глазами. Светлый потолок с золотыми узорами. Богато.
Усталый взгляд прошёлся по комнате почти отдельно от сознания. Какая-то часть меня всё ещё была в том кошмаре. И он так же реален, как если бы я пережила это вчера.
И потому не сразу пришло понимание, что комната, в которой я оказалась, совершенно незнакомая и чужая.
====== Часть 6 ======
«Кто привык лгать, тому всегда надобно за собою носить большой короб памяти, чтоб одну и ту же ложь не переиначить».
Герцогство Ферон, Гемма.
Золотоволосая женщина, закусив губу, разглаживала несуществующие складки на дорогом изумрудном платье.
– Будь я наивной девчонкой, возможно, поверила бы в эту приторную историю, – усмехнулась она, подняв внимательный взгляд на мужа, – Но эта девочка росла одна, никому ненужная. Думаешь, поверит?
Задумчиво рассматривая огромный рубин на пальце, герцог равнодушно подёрнул плечами.
– На самом деле это не так уж важно. В любом случае ей придётся делать вид, что поверила. Магия не сочтёт это за давление на неё, ведь формально у неё есть выбор: остаться здесь и сделать всё как скажут, или же оказаться на улице, где за каждым поворотом можно попасть в руки работорговцам.