В ловушке гарпий
Шрифт:
В конце улицы — мост и небольшая площадь, украшенная очередной фигурой бронзового всадника, поставленной на гранитный постамент. Дальше начинается Бергстаден.
Картина поразительно отвечает той, что я мысленно рисовал себе. За высокими оградами с решетчатыми воротами стоят небольшие, но солидные особняки. Сквозь ажурный рисунок оград видны оголенные ветви деревьев, посыпанные песком аллеи и внушительные гаражи. Площадь окружают фасады торговых представительств, сквозь дождливый сумрак видны горящие в их вестибюлях люстры.
— Остановитесь здесь, — прошу я шофера.
Оставив на сиденье
За эти минуты я убеждаюсь, что Петер ван Гроот снял один из двухэтажных особняков, что на массивной двери блестит надраенная медная табличка с названием какой-то бельгийской фирмы и что здание это представляет собой что-то вроде частной резиденции, ибо в нем не замечается никаких признаков жизни.
Я возвращаюсь в такси, сиденье которого еще хранит тепло моего тела, с видом пассажира, находившегося в растерянности и потому испытывающего потребность спокойно обдумать ситуацию. Впрочем, раздумья не отнимают у меня много времени, потому что из-за бронзового памятника выплывает платформа с брезентовой тушей. Сделав поворот, она с трудом въезжает в узкую улицу и останавливается возле особняка с медной табличкой на дверях. Из кабины грузовика выходят двое парней в зеленых рабочих комбинезонах. Должно быть, вид солидного особняка заставляет их удивиться желанию его обитателя приобрести катастрофировавшую машину.
Наверное, то же самое заставляет удивиться и водителя “пикапа”, появившегося со стороны площади. Ну, а мне увиденной картины вполне достаточно. Я жестом приказываю таксисту свернуть в первый же переулок, и как только мы удаляемся от здания бельгийской фирмы, представитель которой должен быть изрядным оригиналом, даю шоферу новый адрес.
Это адрес Йоргена Брюге. По моим расчетам, в это время у меня есть все шансы застать его дома. И мне очень нужно встретиться с ним.
В двери дома, сильно отличающегося от своих собратьев в этом районе, пришлось звонить долго и настойчиво. Дом этот, по всей видимости, строился в период между двумя мировыми войнами, вид у него не столько бедный, сколько свидетельствует об усилиях выглядеть прилично. Что само по себе говорит о многом.
В конце концов моя настойчивость вознаграждается. За дверями раздаются шаги, потом — брюзгливый голос Брюге, желающего узнать, кому это он так срочно понадобился. Охотно даю необходимые пояснения, после чего дверь распахивается.
Жрец свободной прессы предстает передо мной в пижаме и тапочках, вид у него довольно помятый. На щеках щетина, очки съехали набок.
— Вы? — удивляется он. — Что вам нужно?
— Извините, что поднял вас с постели… в такое время. Вы не уделите мне несколько минут?
Наконец Брюге, словно вспомнив пословицу: “Лучше поздно, чем никогда”, — приглашает меня в дом.
— Прошу вас, — бормочет он, включая свет в прихожей и давая мне пройти.
Все его апартаменты — это небольшая комната, разделенная занавеской на гостиную и крохотную спаленку. У окна, выходящего во внутренний двор, поставлен видавший виды письменный стол с расчехленной пишущей машинкой и лампой с довольно большим матерчатым абажуром. Переполненная книгами и журналами библиотека, два—три кресла и низкий столик — ровесник письменного —
— Садитесь, — приглашает Брюге, — а я сейчас. Одну минутку…
С этими словами хозяин квартиры оставляет меня одного.
Я располагаюсь в одном из кресел. Из раскрытой двери в ванную доносятся шумные всплески. Брюге, по-видимому, предпринимает усилия привести себя в форму.
По тому, как он меня встретил, я предполагал застать в квартире еще больший беспорядок. Однако похоже, что Брюге умеет не только пить, но и работать. Кавардак, причем ужасный, заметен только в спальне, но письменный стол и вообще вся гостиная, которая служит хозяину и рабочим кабинетом, в относительно приличном виде. Папки рядом с машинкой аккуратно закрыты, шариковые ручки покойно стоят в массивной подставке из металла, возле них — тюбик с клеем.
— Ради бога, простите, я сейчас, — долетает до меня возглас хозяина.
Через минуту появляется и он сам, уже в домашнем халате, с румяным от холодной воды лицом, тщательно причесанный. Не спрашивая, достает из вмонтированного в библиотеку бара бутылку бренди, наполняет две рюмки.
— Вам от простуды, мне — от головной боли!
Качество бренди довольно посредственно, но все же я благодарен ему, поскольку он прав — по спине волной пробегает дрожь. Мы делаем по глотку.
— Ну, так чему уже я обязан? — Брюге впивает в меня пристальный взгляд.
— Вашему расследованию.
— Какому расследованию? — недоуменно спрашивает Брюге.
— Тому, которым вы так гордились. По делу о торговцах героином…
Наступает молчание. Взгляд журналиста неожиданно мрачнеет. Он делает большой глоток бренди, на лбу появляются морщины.
— Забудьте об этом! Нелепая история.
— Ну почему же, — позволяю я себе возразить. — Вы же сами говорили, что если бы шеф-шизофреник не завернул вашу статью, его паршивую газетенку раскупили бы в считанные минуты, правда? Почему бы вам не показать мне эти материалы?
Снова воцаряется молчание. Только я не даю ему скрыться за ним.
— Что же, по-вашему, я должен думать? Или что вы все высосали из пальца, или что вас перепугало убийство Пера Матуссона. Так ведь? Признайтесь, в этом нет ничего постыдного.
Брюге продолжает рассматривать мою кислую физиономию, не спеша подносит к губам рюмку. Делает несколько больших глотков, ставит пустую рюмку на столик.
— Да, вы правы. Не хочу рисковать своей шкурой.
— Я тоже, — заверяю я его. — Но дело в том, что материалами вашего расследования заинтересовался один мой друг. У него, видите ли, хобби — он пытается установить, каким путем доставляется сюда героин из Гамбурга. А еще мне просто жалко Пера Матуссона.
Мой черный юмор явно не доставляет Брюге удовольствия Держа рюмку обеими руками, он откидывается на спинку кресла.
— Я так и знал. Значит, поэтому…
— Что поэтому?
— Поэтому ваш друг отправил своих друзей проверить ящики моего письменного стола! — цедит сквозь зубы Брюге
Теперь моя очередь рассматривать его недовольно вытянутую физиономию. Значит, здесь они уже побывали. Зачем? Хотели заполучить его материалы? Что-то не верится, чтобы убийцы Матуссона пошли на риск из-за веши, которую отлично знают и без Брюге.