В любовь не играют

Стайл Милена

После долгой тишины меня начал накрывать страх, что теперь уже и мой сын не захочет себе братика или сестричку, когда, наконец, последовал ответ из детских уст:

– А то я прям не знал.

Мы вдвоем с Иваном устремили на него взгляд, не понимая, что именно имеет в виду Макс, а он так и продолжал лопать торт.

– Максим, сынок, потрудись объяснить, – спокойно попросил мужчина.

– Пап, ты сам посмотри на нашу маму, она же румяная стала, немного застенчивая, и кушает такое нереальное. Кто станет есть пирожное, потом заедать его селедкой, и после этого запивать молоком? Только беременные! – в конце он глаза сделал,

словно по пять копеек, и снова положил кусочек сладкого в рот. – Ну и к тому же мне брательник нужен, так что нечего здесь удивляться.

– А если будет девочка? – поинтересовался Ваня.

– Значит, буду защищать ее от всяких пацанов!

– И любить будешь?

– И любить буду. Спрашиваешь еще, только мне вот что интересно…

– Что? – спросила я, уже думая, что же мальчика так заинтересовало.

– Откуда у мамы в животике появилась эта мелочь? – от этих слов я едва ли не подавилась очередной креветкой и с мольбой в глазах посмотрела на любимого. – Это же надо было ее туда так засунуть?

– Макс, никто ребенка туда не засовывал, и он только будет расти, и расти в маме, а мама будет у нас кругленькая и еще более красивая.

– Так, а как?..

– Да никак, Макс. Вырастешь, узнаешь!

– Ну и ладно, скучно с вами, взрослыми, пойду к себе, – встал из-за стола не слишком довольный ребенок, и уже было направился на выход из кухни, как его окликнул Иван:

– Напоминаю, в доме прислуги нет, – Максим кивнул. – Мы с тобой мужчины, и обязаны маме помогать, тем более теперь, – сын снова кивнул и подошел обратно к столу, взял свое блюдце и чашку и отнес в мойку.

– Вы иногда такие буки, родители, – улыбнулся мальчуган, при этом поцеловав меня в щеку.

– Ох, схлопочешь, Макс! – серьезно проговорил глава семейства.

– Не верю, не верю, – пританцовывая, пел ребенок, отправляясь на выход, чтобы, в случае чего, сбежать от наказания.

Я улыбнулась любимому и отодвинула свою тарелку, наконец-то поняв, что наелась. Встав из-за стола, подошла к нему и удобно разместилась на его коленях.

– Пока не растолстела, поблаженствую на тебе.

– Ты можешь быть в любое время на мне, вне зависимости от своего веса, – Ванечка аккуратно провел пальцами по моей щеке и легонько прикоснулся губами к губам, даря нежность и тепло. Я прикрыла глаза, наслаждаясь его близостью и отвечая на поцелуй, перерастающий из невесомого в страстный.

– Ой, – я резко оторвалась от мужчины, услышав голос ребенка. – А я всего лишь за соком пришел, и ничего не видел.

Сказать, что мне стыдно было, ничего не сказать. Я сижу на возбужденном мужчине, четко ощущая его твердость, а тут резко появляется сын.

– Знаешь, Макс, держись, – после этих слов Ваня аккуратно пересаживает меня на соседний стул и мчится за сыном, а тот, в свою очередь, с визгом буквально вылетает из кухни, я же остаюсь на своем месте, весело хохоча над своими любимыми мужчинами.

С каждой минутой я все больше и больше понимаю, как же мне хорошо с ними, как повезло, что именно они рядом, и делают меня счастливой. Вытащили из рутины боли и обмана и превратили в красивую любящую и любимую женщину.

– Вань, я тебя прошу, только один раз!

– Одну не пущу!

– Мне просто нужно понять для себя.

– Мама Ласточка, ты хочешь, чтобы папа

с ума сошел?

Я пораженно вздохнула, понимая, что мужчин мне не переубедить, и лишь согласно кивнула в сторону предмета нашего спора, за что получила довольную улыбку.

– Так-то лучше. Еще и беременная!

– О, Бог мой!

Неделю назад я сообщила о ребеночке, так Ваня теперь мне проходу не дает, вечно следит, чтобы я не поднимала ничего тяжелого, не ела запрещенных врачом продуктов, и просто не волновалась. Я, конечно, до безумия уже люблю нашу кроху, но и безмерная опека иногда надоедает. Хотя грех жаловаться, когда о тебе заботится такой мужчина, как Иван Вишневский.

Сегодня, проснувшись утром, я решила, что хочу проехаться на байке и понять, нужно ли мне это, вызывает ли во мне скорость такой же экстрим, как и раньше, или все закончилось там же, в прошлой жизни. И вот сейчас, уговорив любимого, и то под его чутким руководством, мы садились на мотоцикл. Я крепко прижалась грудью к его спине, обвивая руками мужскую талию и чувствуя некую дрожь в своем теле. На голове уже красовался шлем, а любимый как раз надевал свой, повернувшись ко мне на миг, и ободряюще улыбнулся. После услышала, как он завел железного коня, и почувствовала сильную ладонь на своем запястье, и байк осторожно тронулся с места, постепенно набирая скорость. По мере поднятия стрелки на спидометре, так же поднимался и мой страх, а я все больше и больше сжималась, а мой страх был в первую очередь за кроху в моем животе, и я начала стучать Ване по спине и требовать остановиться.

Почувствовала, что мы остановились, когда Иван попытался разжать мои руки на себе и, сделав это с третьей попытки, резко повернулся ко мне и сжал в своих крепких и надежных объятиях. А я почувствовала горячие слезы, катившиеся по моим щекам, и тихий шепот любимого:

– Ласточка, родная моя, не переживай, слышишь, малышка, все хорошо. Я же рядом, и ничего не случилось, тише, тише.

– Это же, я же, у меня же, – начала хриплым голосом я, не имея сил продолжить.

– Мы ехали 60 км/ч.

– Но у меня ребеночек, я не могу так рисковать, слышишь? Во мне жизнь новая. Жизнь! – продолжала я плакать.

– Я счастлив, что гонки больше – не твое, – успокаивающе говорил Ванечка, гладя меня по волосам.

– Теперь я хочу посвятить себя только вам, своей семье. Тебе и детям.

– Люблю тебя, Ласточка, – почувствовала нежные губы на своих и утонула в ласке любимого мужчины.

Домой мы добрались едва ли не пешком, благо, отъехали не далеко, иначе я не смогла бы добраться на мотоцикле. Нет, байк – это не мое! Уже не мое! Как же я так раньше обожала гонки, а сейчас вид этого куска железа вызывает во мне страх. И я действительно для себя решила – муж и дети – все, что мне нужно. Теперь только семья будет приносить мне адреналин и эмоции.

– Любимая, – позвал меня Ваня, когда я снимала шлем, будучи в гараже.

– Да? – обернулась к нему и задохнулась от близости, ну что же такое, вроде, не впервые, а вызывает такие невероятные чувства, что впору сойти с ума. Он несколько секунд молчал, но все же решился сказать то, что, по всей видимости, его тревожит.

– Помнишь золотой байк? – я кивнула, а он продолжил. – Он находится в закрытом боксе, под хорошей охраной.

– Ну, вот пусть себе там и находится, – резко выпалила я. – И никогда в жизни не позволяй нашим детям садиться за руль этого зверя.