В любой гадости ищи свои радости

Штаний Любовь В.

— Хм… Что ж, — Улыбнулся. — Тогда покажу.

Мужчина подался вперёд и осторожно коснулся губ поцелуем. Почти невесомым, нежным, так много говорящим об этом большом и сильном мужчине. А я… Не ответила. Не смогла. Вроде понимала к чему дело идёт и всё равно, от изумления окаменела.

Когда Алехандро отодвинулся, вглядываясь в моё обалдевшее лицо, отвела взгляд и увидела…

Руки. Его ладони, лежащие на подлокотниках и… длинные пальцы попросту дрожали! Ох… То есть…

Это не просто наезд? В смысле, не просто желание переспать?! Угм… А я… А мне…

Блин!

Зомбик? Вонючка? Вот этот невероятный мужчина… У него руки дрожат? И столько нежности было в прикосновении и глаза… едва сказала, что не люблю Эйлара, в них поселилось лучистое счастье.

Видела ведь, да не сообразила почему. И с каждой минутой, с каждой фразой оно становилось ярче и лучистее, а я… Что чувствую я? Ведь и не думала о таком. Вообще! Даже в мыслях не было!

Голова ещё пыталась сообразить, что из этого следует, а сердце… Это не я! Оно само как-то…

Неверно истолковав моё окаменелое молчание, блондин попытался отодвинуться, но прежде чем выпрямился, моя похолодевшая ладошка накрыла его пальцы на подлокотнике. Александр замер и хрипло- недоверчивое:

— Ма… Маню-юня…

Господи боже, прости, но кажется… Кажется я его люблю. Не влюбилась, а именно люблю. Просто не задумывалась об этом и дело не в том, что сейчас Александр просто нереально по-мужски красив.

Сложно сказать, когда отвращение сменилось уважением, а страх восхищением. Когда горбун смеялся в грязи у домика с феями-убийцами? Или когда залез ко мне на скалу среди ночи? Или когда… Не знаю, правда! Так много было причин уважать и восхищаться им, даже тогда. Только…

Прикусив от волнения нижнюю губу подняла голову.

— Малышка, — прошептал он, растерянно глядя на слёзы, текущие по щекам. — Прости…

Смотрю и не могу успокоиться. Как же это? Неужели мы могли не встретиться? Неужели я могла остаться с Эйларом? Ведь не предложи он убить — я осталась бы, так и не узнав чем отличается настоящее чувство от наколдованного. Да просто могла уйти сегодня прежде, чем Алехандро догнал!

Да всё что угодно могло произойти и мы бы так и не узнали, что…

— Прости, — Александр сгрёб меня в охапку, поднял и сев на диван обнял, словно защищая от всего мира. — Прости меня, малышка. Я не хотел тебя обижать. Меньше всего хотел именно этого.

Слёзы текли сами по себе, а он… гладил по спине, волосам, и нёс полнейшую чушь. Какие обиды, когда от светлого счастья душе тесно в теле?

— Малышка, я просто никогда не встречал такой как ты. Такой неожиданной, смешливой, упрямой, смелой. Такой замечательной… Я когда тебя в замке увидел, думал — свихнусь. Знал уже, что ты смелая, добрая и самоотверженная, но что ещё… девушка?! Хрупкая, нежная, красивая… Самая лучшая, самая светлая…

От удивления я даже реветь перестала. Это я-то смелая? Угу… Особливо, когда на сосне сидела от смелости дух захватывало. Про остальные характеристики вообще молчу. Ощущение, что он про кого-то другого говорит. Это всё не про меня. Тем более красивая! Ну, светлая ещё куда ни шло — блондинка всё же, но остальное…

— Малышка,

я же сестру с мужем замучал рассказами о тебе. О том, как ты меня спасала. Боялась, кривилась от омерзения, но спасала раз за разом. Ума не приложу почему. Тогда и самому себе противен был, а ты… Думал, не увижу тебя больше и с ума сходил от тоски. Я же должен был искать способы снять с себя проклятье богини, и всё время ловил себя на том, что читаю про порталы в иные миры. Но наши маги на такое не способны и я с ума сходил. Манюня, ты…

С каждым новым словом, с каждой фразой, произнесённой низким голосом внутри словно разворачивалась тугая пружина неверия. Даже не разворачивалась — растворялась в невероятном тягучем счастье, растекающемся по венам. Только у меня самой слов не было. Застыв от страха потерять хрупкое ещё счастье, просто слушала, спрятав лицо на плече Александра.

— Когда сегодня… Малышка, я практически сразу понял, что моё очередное спасение твоих рук дело.

Опять ты, такая маленькая и нежная… Хорошая моя, прости! Не хотел обижать — просто ошалел от счастья, когда ты посмотрела так, будто тебе… Будто я тебе не безразличен. Обещаю никогда больше не пугать и… Только не плачь, только не исчезай снова…

Плакать? Исчезать?! Да ни за какие коврижки! Чтоб я его после всего отпустила на все четыре стороны? Нет уж! Во мне проснулась… жадность! Мой!!! Никому не отдам… Ни-ког-да!

Вместе с недоверием с меня слетело и оцепенение. Если бы ещё и голос вернулся, было бы вообще замечательно, но… и без голоса разберусь Чуть отодвинувшись, с болью в сердце почувствовала как тёплые руки Александра упали, давая свободу и демонстрируя — сделает всё, лишь бы я не боялась. Глупый! Нет, он-то как раз умный, это я бестолочь!

Глубоко вздохнув для храбрости, обняла его лицо ладонями. Посмотрела в глаза — грусть, удивление и надежда. Не покатит. Счастье и нежность мне больше нравились. И это значит?

Правильно!

— Маню…

Не дав договорить, подалась к нему и поцеловала, не отрывая взгляда от серебряной глубины. На секунду окаменел уже Алехандро, а потом…Потом меня осторожно прижали к широкой груди.

Бережно, словно хрустальную вазу или тухлое яйцо.) А в серебре разгоралось счастье. Яркое, бескрайнее, жгучее… Словно отражение моего собственного, плещущего окрест и озаряющего всё вокруг золотым, совсем не магическим светом. Ещё секунда и поцелуй из пронзительно-ласкового наполнился глубиной, силой, страстью. Нашей общей…

— Да? — сдавленно выдохнул Александр, на мгновение отпрянув от моих горящих уже губ.

— Да, — шепнула тихо. — Отныне и навсегда, для тебя только ‘да’.

— Люблю тебя, малышка. Моя…

Несколько лет спустя.

— Мама, прекрати Лизу баловать! — Потребовала я, наверное, уже в сотый раз за день, и забрала радостно улыбающуюся дочку. — Она уже второй месяц как прекрасно сама ходит, а ты её с рук не спускаешь.

— Я бабушка, могу и побаловать внучку, — возразила мама.