В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 1
Шрифт:
Бл**ь… я не успеваю! Я ни хрена не успеваю… понять, сообразить, проанализировать. Срабатывает какая-то резервная программа-копия, заставляя мое тело работать только на автомате, вырубая часть эмоций, жестко блокируя самые уязвимые болевые точки, закрывая меня защитным панцирем автоматического экзоскелета от последующих ударов и новых атак извне и изнутри…
– А так же, попросить прощение за весь тот маленький театральный фарс, которым так любит грешить перед праздной публикой Дэниэл Мэндэлл-старший. Хотя, не стоит его сильно обвинять за искреннее желание превратить вчерашний день в праздничное событие исторического масштаба. Надеюсь лишь на то, что он проявил должное
Не знаю, как, но мы продолжаем смотреть друг другу в глаза, будто делаем это в первый раз в своей жизни… и если не я, то Мэндэлл-младший точно. Хотя нет… тысячу… десять тысяч раз нет! Я на самом деле осознаю, что вижу этого человека впервые, поскольку я совершенно его не узнаю… абсолютно! Я понятия не имею кто он, ведь я никогда раньше с ним не встречалась, не говорила и не делала что-либо еще! Пусть у него до боли знакомые черты лица, невероятно глубокий цвет всевидящих глаз, самый проникновенный бархатный баритон, способный просочиться не только в твой мозг, но и в скрытые глубины подсознания!..
Черт возьми, но я действительно не понимала, не знала кто это! СО-ВЕР-ШЕН-НО!
– Нет… думаю, что ни сколько! – ну же, Эллис! Будь умницей. Голову повыше и улыбку на миллион! Ты же можешь.
Господи! Боже! Я не понимаю… КАК у меня получается что-то говорить и делать?! Я… я готова разрыдаться… и нет… не от испуга, не от шокирующего потрясения, не от реакторного взрыва перекрученных до запредельного натяжения всех эмоций сразу…
Бл*дь! Кто ты?! И почему я… тебя не чувствую?! Кто ты такой, твою мать?!
– Какая грубейшая бестактность с моей стороны! Совсем забыл представится! – последний полушаг в мою сторону… нет, прямо на меня, с изящным жестом протянутой правой руки. – Я Дэниэл Мэндэлл-младший, исполняющий обязанности президента "Глобал-Вижн" и отныне ваш самый главный бос и начальник!
Широкая улыбка, от которой режет прямо по сердечному клапану, но не от ее захватывающей и ослепляющей красоты. Она слишком идеальна, практически безупречна, как и внешность этого человека – от совершенной укладки темно-каштановых волос до тщательного маникюра с палировкой ногтей на длинных сильных пальцах. Светло-серый серый костюм-тройка с легким серебристым отливом и приталенным однобортным пиджаком, с идеальной посадкой на чертовски широкоплечей статной фигуре. Мягкие спокойные движения, безупречные манеры наследного кронпринца! А главное возраст и черты лица! Едва ли сорок, но и в тридцать он абсолютно не укладывался (больше не укладывался!). Тот самый пресловутый средний возраст? Наверное он и считался для мужчин самым идеальным, делая их внешне до конца сформировавшимися сильными и опытными альфа-самцами. Не знаю на счет остальных, но Мэндэлл-младший выглядел именно так!
Была ли это игра, почему он ждал меня здесь (а, главное, как давно?), но все, что я сейчас видела, чувствовала, пропускала сквозь себя – буквально вопило во мне во всю глотку "Держись от этого человека как можно дальше! Не подпускай его к себе! Сделай все возможное, чтобы он не понял, не догадался… не увидел-не учуял-не унюхал твоего зашкаливающего страха… как сильно ты его боишься… и как долго ты ждала этой встречи!"
– Боже… для меня самой это… настолько неожиданно. Такая высокая честь, господин Мэндэлл! Мне безумно приятно познакомиться с вами лично!.. – попытка вложить остатки изящества практически скованного намертво тела в жест протянутой навстречу его руке моей почти вспотевшей ладони, венчается переменным успехом. Улыбаюсь, даже кокетливо склоняю голову, одновременно перебрасывая остатки резервных сил на борьбу с внутренней дрожью в легких,
– Разве я мог допустить подобную бестактность и не поприветствовать лично одного из самых выдающихся фотографов современности?! Алисия, вы меня обижаете! Мы столько лет потратили на переговоры с "Доминик-Хаус" и вами. Эта сделка просто обязана стать историческим событием и не только в полувековой истории нашей компании. Так что я могу жалеть лишь об одном невосполнимом упущении со своей стороны – о том, что не смог присутствовать лично на вчерашней встрече. Поэтому, мне приходится тайно надеяться, что эти скромные цветы частично загладят мою вину и станут чем-то вроде дополнительного бонуса-презента к вашему первому официальному рабочему дню в стенах "Глобал-Вижн".
Нет, при соприкосновении наших пальцев не выбило искры статического напряжения, да и меня собственно не долбануло смертельным разрядом в тысячу вольт. Я не вздрогнула, не подпрыгнула, не ахнула и не всхлипнула, но… черт меня дери, дыхание задержала! Потому что я действительно ожидала пропустить все это через свою ладонь, как и острейшую вспышку-желание вырвать руку из его руки, едва почувствую хоть что-то ненормальное. Если он со всей силы сожмет свои пальцы, вгонит ногти в мою кожу, плоть, продавливит до самых костей, до треска в суставах насквозь… дернет на себя со всей силы…
Мягкое, я бы даже сказала, далеко не крепкое рукопожатие… Черт, нет! Все не так… как и то, что происходило…
Моя ладонь все еще в его руке, как в тугом обволакивающем вакууме мягкого горячего песка с живыми струйками юрких змеек сбегающих микрогранул по чувствительной поверхности кожи, по уязвимым линиям-складкам ладони. Едва уловимое движение его большого пальца с теплом-отдачей его практически неощутимого пожатия. Мы все еще держимся друг за друга, или, скорее, он меня все еще держит. И почему я так заостряю на этом внимание? Или держусь не менее цепкой хваткой за его взгляд?..
Господи, я совершенно забыла, что кроме нас двоих здесь присутствовало еще пара свидетелей… очень молчаливых свидетелей!
Знаю, вижу, чувствую, понимаю лишь одно. Еще минута… другая и я стану ощущать намного больше, чем тепло с подвижной структурой его широкой ладони, длинных сильных пальцев и плотной кожи. Если он скользнет большим пальцем по моему внутреннему запястью и прижмет его к пульсу даже поверх манжета рукава черной водолазки… Fuck! (А если еще и оттянет край манжета с самого запястья и посмотрит туда на мою бледную кожу…)
– А вот это было не просто излишним, но и крайне необдуманным поступком! – даже качаю головой с нотками легкого осуждения и не только в голосе. – Я не люблю, когда мне дарят цветы. Вернее, я вообще не люблю цветов! Особенно, когда они срезаны и должны медленно умирать на моих глазах в подобном положении. А если еще и в таком безумно большом количестве…
Только сейчас ловлю себя на мысли, что все это время смотрела прямо в его лицо. Глаза в глаза, взгляд за взгляд… дрожь-движение пульсации зрачков, как иглами сенсорных датчиков детектора лжи, выписывающие ломанные зигзаги на длинной ленте экограммы. Маленькие, едва уловимые частоты в воздухе… нет!.. именно в нем, в его теле, в его глазах, в чертах его лица, тональности и звучном тембре голоса, температуре и движении руки. Я словно выискивала, выхватывала их, чуть ли не втягивала через ноздри их запах… будто ждала, следила, пыталась поймать-подловить.